Палата № Z

– Здравствуйте, дорогие друзья! Мы собрались здесь, в «Закрытой студии», чтобы обсудить проблемы отечественной литературы. В студии я, Вениамин Полифактов, и мой гость по имени Влад, фамилию называть пока не стану. Тот радиослушатель, кто фамилию угадает, лично от меня получит приз. Итак, начнём. Влад, расскажите, откуда же вы родом.

– С Патриарших.

– Уже интересно! И как туда вас занесло?

– Ну почему непременно занесло? Я недалеко от этих мест родился, в роддоме имени Грауэрмана, на Арбате.

– Прямо эпидемия какая-то! Что ни талантливый писатель или актёр, так непременно там… Державин, Ширвиндт, Окуджава… Не были знакомы?

– Нет.

– Жаль! Ну ничего, в жизни всякое бывает. И как дошли до жизни такой?

– Вы о чём?

– Зачем начали писать?

– Да вот, решил внести свой вклад в литературу.

– Можно подумать, что кроме вас совершенно некому писать.

– По-моему, русская литература закончилась в тот год, когда не стало Трифонова.

– Вот даже как! Надеетесь возродить?

– Вообще-то один в поле не воин. Но и сидеть, сложив руки, я не мог. Тем более, если издатель хвалит.

– Неужели до сих пор?

– Да нет, опубликовал несколько книг, а через три года разошлись.

– С чего бы это?

– Вы понимаете, договорился с тамошним директором, что напишу книгу об одном популярном журналисте и писателе, из числа тех, кто ходил на Сахарова и на Болотную.

– И что, написали?

– Да, знаете ли, в таком полусерьёзном, полуироничном стиле. Директору понравилось, а вот владелец издательства оказался завзятым либералом. На том и закончилась «любовь»…

– Ну а вы сами либерал или из другого лагеря?

– Я никогда ни в каких партиях не состоял. Так что где-то между…

– Удобно сидеть между стульев?

– Не жалуюсь.

– Печатают?

– Так ведь во всех издательствах тоже заправляют либералы.

– Это понятно… То есть понятно, что даже иронии по отношению к собрату не простят.

– А как же вы пригласить решились?

– Да я временами тоже где-то между… В нынешние времена надо учитывать вкусы публики.

– А я вот не могу.

– Сочувствую! Нет, правда, Влад, мне нравится, как вы пишете. Бывает, читаю какой-нибудь роман, и ни уму, ни сердцу… У вас как раз наоборот, временами до печёнок пробирает. И власть критикуете, и тех, других… Только ведь в итоге рискуете рассориться со всеми.

– Что тут поделаешь? Надеюсь, что поймут…

– Ну да. Ладно, оставим в стороне политику. Так о чём последний ваш роман.

– Это научная фантастика, но всё о том же. О том, что мир рискует скатиться в тартарары, если что-то срочно не предпринять для его спасения.

– Что имеете в виду?

– Речь о падении нравов, о пагубном влиянии интернета и телевидения, о кризисе в литературе и кинематографе. А между тем власть и в ус не дует!

– Но в чём причина? То ли их всё устраивает, то ли руки не доходят… Подождите, вот мы сейчас и спросим у наших слушателей… Алло, говорите, вы в эфире!

Тут Веня посмотрел на Макса и сделал выразительный жест, мол, выдай-ка нам своё мнение.

– Полностью согласен! – заявил Макс. – Мы загниваем! Ещё немного, и окончательно сгниём.

– А вот я возражаю против такой формулировки, – вмешался в разговор Антон. – Власть со своими задачами вполне справляется. И в экономике, и в политике, и в медицине…

– Я тебе слова не давал!

Веня не на шутку рассердился. Он даже попытался зажать Антону рот, но тому удалось как-то увернуться:

– Ты сегодня слишком агрессивен, Веня.

– Я агрессивен? Да побойся Бога! Ты меня с кем-то перепутал. Я исключительно нежен и сегодня, и всегда.

– Нет, правда, Веня. Нельзя в приличном обществе руки распускать.

Веня кинул злобный взгляд на Егора:

– Ты тут ещё! А сам давеча Кузьму чуть не задушил.

– Да сколько можно одним и тем же попрекать?!

Веня тяжело дышал. Потребовалось время, чтобы немного успокоиться.

– Вот странные вы люди. Сорвали мне эфир… – и уже вставая из-за стола, произнёс заключительную фразу: – Никаких призов не будет. Пошёл спать.

Веня плюхнулся на свою кровать, повернулся на бок, лицом к стене, и накрыл голову подушкой – видимо, для того, чтобы никого не видеть и не слышать. Ну а другим участникам этого представления осталось лишь принять случившееся как данность. Характер человека невозможно изменить, даже если кому-то очень хочется.

– Я, кажется, проспал что-то интересное?

Это Кузьма, слегка взлохмаченный после долгого сна, встал с кровати и, потирая затёкшую спину, направился в туалет, насвистывая какую-то мелодию. Когда он вернулся, посвежевший и причёсанный, за столом уже началась дискуссия о сути бытия, причём каждый свои суждения основывал исключительно на личном опыте.