Палея Толковая

Наличие большого количества составных частей в памятнике уже само по себе можно было бы подвести под показатель энциклопедизма. По-видимому, в этом направлении и работала мысль некоторых из занимавшихся Палеей авторов. Уже в первом монографическом исследовании Толковой Палеи были выделены текстовые блоки в многозначном составе произведения и определены параллели им в христианской письменности. Компоновку всех этих блоков В. Успенский отнёс на счёт сводческой деятельности автора произведения. Им был даже составлен перечень пособий, которыми пользовался в своей работе Составитель Палеи[1240].

В последующих публикациях по палейной тематике было резонно отмечено, что далеко не все фрагменты компиляции можно считать прямыми источниками Палеи[1241]. Многие включения в Палею делались не из указанных В. Успенским первоисточников, а попадали туда из вторых рук. Например, вместе с заимствованиями из «Шестоднева» в Палею входили фрагменты текстов Севериана Габальского, Василия Великого, Феодорита Киррского. Извлечения из хроник, текстов Козьмы Индикоплова и Ефрема Сирина также не отличались однородностью и имели сложный состав. Что касается цитат из Св. Писания, то они проникали в Палею двояким путём: из библейских сборников и в составе заимствований. Из этого следует, что составные части (или узнанные тексты разных произведений) не могут отождествляться с прямыми источниками. Определение состава Палеи путём указания параллельных мест в других произведениях «не может убедить нас в том, что ими именно пользовался наш автор … и поэтому приписывая ему знакомство с первоначальными источниками, мы легко можем впасть в ошибку, преувеличивая начитанность и разносторонность автора Толковой Палеи»[1242].

Осуществлённое разложение Палеи на составные части представляется операцией нужной и полезной. Необходимо лишь делать поправку на то, что количество находившихся в распоряжении Составителя книг был значительно меньшим, чем реестр узнанных в палейном составе частей. Всё это не умаляет значения Толковой Палеи как произведения, богатого идеями и цитатами из многочисленных богословских трудов. Свойственная Палее широта кругозора напрямую не зависит от того, каким образом для неё подбирался материал: или напрямую, через непосредственное соприкосновение с произведениями христианской письменности, или опосредованно, путём воспроизведения уже готовых выборок, когда часть компилятивной работы проделал не сам Составитель, а кто-то другой. Информационное качество в конечном счёте зависит от итоговой суммы текстов, хотя средневековому читателю, конечно же, было далеко и не безразлично — имел ли он дело со сплошной сводческой работой безымянного Составителя, или узнавал авторитетных в христианском мире автором, отобранных в состав сводного труда. Палея, по сути дела, была компиляцией компиляций, скомпонованной из сложных по составу текстовых извлечений. Компилятивность являлась универсальным признаком средневекового творчества, поэтому в разной степени компилятивными является большинство источников памятника. Хотя Палея и имеет значительно более узкую, чем её мозаичный состав, источниковедческую основу, исходные компоненты этой основы дают основание считать Палею памятником универсальным и энциклопедическим не в меньшей мере, как если бы он был составлен не из готовых компиляционных блоков, а из самих первоисточников этих блоков.

Круг непосредственных источников Палеи в основе своей исследователями определён. В компиляцию вошли библейские, святоотеческие, хронографические, житийные, неканонические, а также естественно-научные тексты. К числу бесспорных источников Палеи А. В. Михайлов относил книги Св. Писания, «Слово об Иосифе» Ефрема Сирина, «Сказание о двенадцати камнях» Епифания Кипрского, «Топографию» Козьмы Индикоплова, «Заветы двенадцати патриархов» (в краткой редакции), какой-то хронографический текст, содержащий чтения «Пасхальной хроники»[1243]. В. М. Истрин показал, что в рассказе о столпотворении Составитель, кроме «Топографии» Козьмы Индикоплова, пользовался хронографическими, с элементами апокрифической окраски, текстами[1244]. Кроме того, он доказал, что в распоряжении автора Палеи находился полный вариант «Откровения Авраама» и разнообразные словарные материалы типа обнаруженной Н. К. Никольским «Речи тонкословия греческого».