Палея Толковая

Философские и научно-значимые пласты палейного содержания анализировались специалистами различных областей знания в связи с публикацией шестодневных разделов произведения. Публикации были подготовлены к изданию в Институте философии РАН и издавались по частям. В них Толковая Палея рассматривается как памятник древнерусской мысли, но многогранная тематика оценивается в комментариях не только с философской точки зрения. В комплексе с религиозно-философскими освещаются и другие аспекты памятника — прежде всего богословско-полемический и натурфилософский. Кроме онтологической, космологической и антропологической проблематики подробно анализируется энциклопедическая информация Палеи, относящаяся к различным разделам богословия, компутистике, медицине, биологии, зоологии, истории и другим областям знания[1269].

Таким образом, уже самый общий обзор содержащихся в палейном составе разносторонних сведений из различных областей знаний подтверждает правомерность высказываний о Толковой Палее как о памятнике энциклопедическом. Одним из первых на эту особенность указал А. В. Михайлов[1270]. У О. В. Творогова, обобщившего оценки памятника разными учёными и охарактеризовавшего многогранное содержание произведения в «Словаре книжников и книжности Древней Руси», были все основания для следующего заключения о Палее: «В ряде случаев «историческое» повествование прерывается «естественно-научным» рассуждениями. Всё это придаёт Палее универсальность, делает её своеобразной энциклопедией как богословских знаний, так и средневековых представлений об устройстве мироздания»[1271]. Остаётся добавить, что широта кругозора во многом обуславливалось сохранением пусть немногочисленных, но не потерявших актуальность реминисценций древнегреческой философской мысли, а также опорой в трактовке отдельных природных процессов на открытия и гипотезы античной науки. Всё вместе это значительно интеллектуализировало богословскую ткань компилятивного и информативного многогранного труда.

Имеются все основания считать Палею типичным представителем средневековой энциклопедической книжности, которая, в силу своей универсальности, играла особую культурную роль в обществе. Как и другие энциклопедические сборники Древней Руси («Шестоднев» Иоанна экзарха Болгарского, «Изборник Святослава 1073 г.», Азбуковники), Палея составлена из текстов авторитетных в христианском мире экзегетов и, кроме того, насыщена данными из различных областей знания: истории философии, астрономии, географии, анатомии, биологии. Она отличалась редким богатством состава и панорамностью видения многогранных проблем бытия. Являясь памятником энциклопедического значения, Палея даёт краткое, ёмкое, суммарное изложение основ христианских представлений о Боге и мире. В силу того, что энциклопедические сборники излагают квинтэссенцию христианской доктрины и соответствующего ей мировоззрения, они относятся к числу наиболее философичных текстов древнерусской книжности. Поэтому в Палее и ей подобных произведениях научные и практически полезные сведения выступают в качестве весомого дополнения к доктринально-богословскому содержанию трудов, представлявших читателю обобщённые, а порою ещё и адаптированные для восприятия «простецов» представления о библейско-монотеистическом вероучении.

Что можно сказать о Создателе этого грандиозного по охвату исторических событий и необычного по идейной тональности труда?

К сожалению, немного, ибо любые заключения на этот счёт могут быть только косвенными, основанными на исследованиях особенностей авторской работы над произведением. Отталкиваясь от анализа содержания произведения можно сделать некоторые заключения об идейных предпочтениях и кругозоре Составителя Толковой Палеи.

Согласно выводу крупнейшего знатока памятника, Толковая Палея представляет собой труд одного лица[1272]. С заключением В. М. Истрина трудно не согласиться: огромный массив текста выстроен по единому замыслу, видно постоянство авторской манеры по воспроизведению и истолкованию источников, последовательно расставляются стереотипно повторяющиеся идейные акценты, твёрдо и без отступлений проводится линия антиохийской богословской традиции, а также не наблюдается свойственного для коллективного труда стилистического и идейно-религиозного разнобоя. Составителя можно назвать весьма и весьма умелым, даже талантливым компилятором, который имел в своём распоряжении большое количество книжных первоисточников и к тому же показал глубокие и богословские познания, простирающиеся далеко за круг цитируемой литературы.