Палея Толковая

Есть и другие аргументы, подтверждающие славяноязычие Составителя. В комментариях к «Заветам двенадцати патриархов» иудейское понятие «юбилея», которым исчислялся сорокадевятилетний временной период, заменено на понятное русскому читателю понятие «поколение» (Стлб. 424). Вряд ли греческому автору могли принадлежать сетования на трудности восприятия племенных названий из таблицы народов. Составитель обнаруживает своё славянское происхождение при объяснении названия Афин, которое употребляется в двойственном числе (Стлб. 16), тогда как славянскому уху привычнее употребление в аналогичном случае единственного числа. К тому же греку вообще не было нужды обращаться к разъяснениям общеизвестного на его родине топонима. Возьмём другой пример: в тексте Палеи встречается ремарка, что слово «голубь» состоит из 9 букв (греч. περιστερά) (Стлб. 215). Такие подсчеты неуместны для носителя языка, зато они определенно указывают на возможность использования Составителя Палеи словаря. Добавим, что палейное толкование имени Иакова — «Израиль» — как «издранная жила» (Стлб. 334) однозначно отражает славяноязычный механизм выявления этимологического смысла[1292]. Можно указать также, на славянскую огласовку гебраизма Машлах (Стлб. 383).

С учётом вышесказанного можно считать правомерным и обоснованным итоговый вывод В. М. Истрина: «Вопрос о славянском происхождении Толковой Палеи можно считать поконченным. Толковая Палея … не есть переводной с греческого оригинала памятник, а оригинальный славянский и даже, вероятно, русский»[1293]. Бесспорный факт использования в компиляции древнерусских переводов Библии даёт все основания привязывать Толковую Палею к земле Русской, а Составителя считать русским. Русский автор Палеи обладал недюжинными богословскими познаниями и литературными способностями, позволившими ему самостоятельно создать богословско-философский труд, ставший крупным явлением отечественной книжности.

Что касается определения исторической эпохи, в которую жил Составитель, то высказывания исследователей на этот счёт зависят от того, какую страну они считают родиной памятника. Те, кто связывают Палею с Русью, датируют её появление XIII в.[1294] Сторонники греческого и болгарского происхождения компиляции считают, что она была создана в первые века славянской письменности и довольно рано (уже к XI в.) попала на Русь[1295].

Если вопрос о русском происхождении Палеи можно считать решённым, то определение точного времени (как, впрочем, и конкретного места в обширном ареале Руси) ещё предстоит установить.

Если в процессе специального исследования будет подтверждено более раннее происхождение Палеи, это позволит по-новому взглянуть на текстуальное и идейное сходство летописи, «Слова» Илариона и Палеи. Палея может принадлежать к числу древнейших книг отечественной письменности. По крайней мере, общие для неё и для «Слова о законе и благодати» Илариона трактовки проблемы отношения христианства, иудаизма и язычества, а также наличие реальной остроты в русско-еврейских отношениях X–XII вв., ставят на повестку дня совмещение обоснованной даты появления памятника с соответствующими его полемической специфике конкретными обстоятельствами идейно-религиозной жизни страны.

Представления о творческом портрете Составителя будут неполными без учёта характерных для него, как для компилятора и богослова, знаний апокрифической книжности. Наличие большого количества неканонических текстов в Палее уже давно рассматривается как весьма специфическое качество памятника и позволяет ставить вопрос об особых литературных, а вместе с тем и идейно-религиозных пристрастиях его автора.

В компилятивном составе Палеи апокрифический материал присутствует в трёх видах: 1) целыми апокрифическими блоками; 2) в виде небольших фрагментов, изъятых из апокрифических повествований; 3) в качестве апокрифических деталей и мотивов, вкрапленных в оригинальные и компилятивные части текста.

Самый большой апокрифический блок Палеи — это «Заветы двенадцати патриархов», которые состоят из двенадцати сюжетно объединённых самостоятельных частей. «Заветы» представляют собой христианскую переработку древнееврейского текста, близкого по содержанию рукописям Кумрана (I в. до н. э.)[1296]. В палейную компиляцию этот блок попал из готового славянского перевода, которым воспользовался Составитель при работе над своим трудом[1297]. Внутри «Заветов» обнаруживаются отсылки к «Книге Еноха», а изложение целого ряда идей пересекаются с мотивами таких апокрифов как «Откровение Варуха», «Видения Исайи» и, конечно же, с упомянутой в самом тексте «Книгой Еноха»[1298]. Составитель Палеи в своих толкованиях активно перерабатывал апокрифическое содержание «Заветов», приноравливая его к задачам обличения иудейского неверия и богоотступничества.