Палеонтология антрополога. Том 3. Кайнозой

Карта плейстоцена практически не отличается от нашей, ведь за слишком маленькое время материки уже не могли сдвинуться далеко. Правда, из-за очень низкого положения уровня океана – в рекордные моменты на 118 м ниже современного – Северная Америка вновь соединилась с Азией Берингией, Индонезия слилась с Индокитаем в Сунду, а Австралия с Новой Гвинеей и Тасманией – в Сахул, да и вообще все материки немножко расползлись, а моря – ужались. Самые же северные и наиболее южные области планеты, равно как и все высокие горы, надёжно сковались ледниками.

О природе плейстоцена мы знаем очень много, но большей частью она настолько современна, что уже не удивляет так сильно, как миры более отдалённых эпох.

Колебания температуры, уровня океана и состава морской воды, ясное дело, сильно ударили по морским экосистемам. Лучше всего это видно по изменениям Большого Барьерного рифа, тянущегося вдоль северо-восточной стороны Австралии на две тысячи километров. Следуя за изменениями глубины и температуры, он несколько раз переползал с места на место, сокращался, почти совсем вымирал и снова восставал в новом великолепии красок и форм.

* * *

До прибытия человека австралийская плейстоценовая экосистема достигла едва ли не расцвета. Это видно по обилию крупномасштабных животных. Впечатляют местные гигантские черепахи, например рогатые, с шипастой булавой на хвосте Ninjemys oweni из самой Австралии, трёхсоткилограммовая Meiolania platyceps с острова Лорд-Хау на восток от материка и M. mackayi с острова Уолпол южнее Новой Каледонии. Какие-то их родственники добрались даже до фиджийского острова Вити-Леву.

Meiolania platyceps

Работа над ошибками

Может показаться удивительным, как громоздкие мейолании достигли отдалённых земель, ведь обычно их реконструируют чем-то наподобие галапагосских черепах, только куда более экзотических. Но, во-первых, галапагосские и сейшельские черепахи имеют крайне заторможенный обмен веществ, могут весьма долго болтаться по морю как поплавки и в итоге сами сидят на островах, а во-вторых, мейолании имели массу черт водных черепах. Об их водном образе жизни свидетельствуют удлинённое предплечье при укороченных плече и кисти, расширение верха бедренной кости и вертикально-овальная форма её головки, наличие большого отверстия посреди нижнего панциря-карапакса, расширенность верхнего панциря-пластрона относительно карапакса, приплюснутость и вытянутость тела. Похоже, мейолании были болотными тварями, большую часть жизни лежавшими на дне и изображавшими замшелый валун. Конечно, это тоже ещё не морская черепаха, но плавательных способностей хватало, чтобы вынесенная в море рекой тварь не утонула, а дотянула до следующей земли.

Главными хищниками Австралии по-прежнему оставались архаичные полуводные крокодилы, разве что размер нового вида Paludirex gracilis заметно укоротился. Зато на первый план вышли семиметровые вараны Megalania prisca весом в полтонны и черепом длиной 74 см. Показательно, что из всей австралийской мегафауны они продержались дольше всех, до примерно 30–40 тыс. л. н.; видимо, с такими было нелегко справиться даже вооружённым копьями людям. Счастья добавляли примитивные, зато полусоткилограммовые питоны Wonambi naracoortensis с челюстями, усаженными завёрнутыми назад зубами-крючками.

Без сомнения, радовали глаз первых аборигенов нелетающие птицы, царём которых был Genyornis newtoni. Гениорнисы завершили линию курообразных гасторнисовых-дроморнисовых. По сравнению со своими предками они уменьшились вдвое, но всё равно на фоне их костей скелеты современных эму и казуаров и по размеру, и по сложению выглядят игрушечными: гениорнисы весили 250–275 кг – в семь раз тяжелее эму.

Работа над ошибками