Палиндром

Правда не всё так плохо в конгрессменском корпусе, и среди конгрессменов были те, кто быстро сообразил, насколько им будет выгодно это президентское предложение. А как только они это сообразили, то им тут же пересталось сидеться на месте и начало ёрзаться.

Но судя по решительному взгляду Мистера президента, то он для себя уже наметил место и не собирается на полпути менять своего решения, даже если перед ним встало привлекательное предложение в лице майорши Касси. И хотя для Мистера президента это было крайне сложное решение, – на него обязательно посыплются обвинения в том, что он неуступчивый шовинист, – он, тем не менее, не остановился на майорше, а отдав должное её велению сердца, а уж затем верности присяге (он ей подмигнул), выдвинулся дальше по этому ряду, полному недовольных и придирчивых людей. И при этом это всё люди такие привередливые и носомворотящие, что стоит Мистеру президенту к ним приблизится как следует, – лицевой стороной, – а не как мог бы, не деликатно, задом, как они воротят свой нос в сторону и, при этом так покосивши на брюки президента смотрят, как будто они не чисты или вообще, там у него замок расстёгнут.

– Точно, молния! – Мистера президента вдруг окатило озарение, когда он остановился напротив одного такого недовольного лица. – Я видимо за всеми этими волнениями и позабыл её застегнуть. – Догадался Мистер президент. А как догадался об этом, как вторая догадка прямо спешит к нему насчёт себя догадаться. И Мистер президент опять догадался, вдруг обнаружив себя в крайне неудобной и двусмысленной ситуации – он остановился не просто у крайне недовольного лица, неудосужевшего себя поднять с места при приближении к нему президента, а это лицо принадлежало весьма привлекательной особе (её привлекательность была не того привлекательного рода, на котором настаивает природа, а она была в значении умения привлекать к себе внимание, – как правило через скандалы, – что было очень опасно для президента).

И первым президентским позывом было его желание поздороваться с этой привлекательной особой, но он быстро сообразив, что сейчас не самое удобное для этого место и время, остался неприветливым. При этом ситуация, в которой он оказался, требовала немедленного решения – любое его промедление грозило ему огромными проблемами. Он не мог больше здесь оставаться, любая задержка начнёт вызывать вопросы. Но в тоже время, не решив вопрос с молнией, он не мог идти дальше и нарываться на потрясения взглядов дальше по ряду сидящих людей – среди них обязательно найдётся такой, кто не будет держать рот на замке и начнёт обо всём трезвонить.

И Мистер президент принимает решение, как всегда неожиданное и с некоторым вызовом приличиям и общеустановленным правилам. Так он в момент на месте разворачивается спиной к этой даме и, не давая возможности всем вокруг как-то успеть понять, что сейчас такое было и происходит, начинает своё движение вдоль этого ряда спиной к находящимся по ходу его движения людям (а для кого и задом). И теперь, если и возникнут вопросы к президенту, то все они будут касаться только этой его демонстрации неуважения по отношению к лицам оппозиции, которым он в буквальном виде показал их истинное лицо.

– Перед моим лицом так и стоит этот президентский посыл. – Так и не отошёл от бледности один из лидеров оппозиции, конгрессмен Либерманн, кто первым встал на пути этого неожиданного для всех поворота президента. Как выяснилось чуть позже, то мисс Стрит, та привлекательная особа, как бы выступала неким водоразделом между представителями оппозиции и другими представителями оппозиции, но уже к этим представителям оппозиции – что и говорить, а политика неимоверно сложная штука, и подчас не разберёшь, кто к кому оппозиционирует и чего он сам себя позиционирует.

– Я как сейчас вижу… – на этом трагическом моменте замолкал другой видный оппозиционер, конгрессмен Сваровски, теряя самообладание и голос.

– А мне он посмел посоветовать, заткнуться пока он той своей частью дышит. – Закипал от возмущения спикер палаты представителей, конгрессмен Фрайс.

– Что же насчёт его касательств моей личности, а в частности носа, то они имели своё место быть. – Достаточно дипломатично выскажет своё отношение к случившемуся, сотрудник департамента внешних сношений, под именем он просил не называть себя.

– А меня это не касается, – соврал, почёсывая свой орлиный нос, конгрессмен Ролекс.

Ну а что же касается самого президента, то ему, как им и задумывалось, удалось-таки и при этом не замечено, предотвратить всё то, что могло вызвать нездоровые мысли и вслед за ними, спекуляции на счёт его костюма, который был замечен в своём неблагопристойном поведении, со стороны лиц оппозиции.

Между тем Мистер президент добрался до самого крайнего стола в этом фигуральном полукруге, который, как ранее заметил президент, был наполовину пуст, – из двух имеющихся за ним мест, только одно было занято, судя по невразумительной физиономии, то каким-то клерком, – и сейчас он, остановившись рядом с этим столом, размышлял над только что возникшей дилеммой.