Палиндром

Но сейчас в его руках находилась та самая, ни с какой другой ручкой не перепутаешь ручка, которая была ранее замечена при подписании президентом самых знаковых и зачастую противоречивых указов. Так что вполне становится понятно, почему такой шум поднялся в головах оппозиционно настроенных к президенту конгрессменов, когда они увидели в его руках эту знаковую ручку.

– Если со всеми остальными ручками он нас мог надурить, то с этой ручкой Мистер президент шутить не будет. Она у него как талисман наудачу, который берут с собой в самых важных случаях. – Поделился своим открытием с конгрессменом Ролексом спикер Фрайс.

– Вы это о чём? – тихо спросил Фрайса Ролекс, проницательно глядя ему в глаза.

– А вы подумайте. – Многозначительно сказал Фрайс и, убедившись в том, что конгрессмен Ролекс решил подумать, а так же будучи уверен, что тот сумеет в правильном направлении подумать, повернулся в сторону Мистера президента и принялся за ним приглядывать. Что же касается конгрессмена Ролекса, то если и в чём насчёт него не ошибся Фрайс, так это только в его желании подумать. Насчёт же всего остального, то, как бы это полегче сказать, в общем, спикер Фрайс был слишком насчёт себя высокого мнения, раз убедил себя в том, что он умеет считывать ход мысли других конгрессменов.

А ведь конгрессмены мыслят не как все обычные люди, хотя и не без таких аномалий, и ему, Фрайсу, как конгрессмену об этом не знать и на это бы знание опираться. И если конгрессмен уж замыслил о чём-нибудь помыслить, как в данном случае конгрессмен Ролекс, то на что и можно полагаться, так это на то, что его ход размышления уж точно будет вам вопреки. А всё потому, что он мыслит категориями индивидуального, где нет места принуждению к компромиссам, которым характеризуется всякая общность мышления.

Так что если конгрессмен Ролекс и хотел бы в том самом направлении подумать, в каком его мысленно призывал правильно подумать Фрайс, то ему бы это не дала его природа конгрессмена, который никогда и ни за что не будет, как другие думать, также он не собирается за других думать, передумывать и передумывать так думать, и как вишенка на торте его кредо, он будет заставлять всех думать так, как он думает. И смотрите быстрее думайте, пока я не передумал о вас думать (за этот ход его мысли уже отвечают его должностные обязанности конгрессмена, которому вменятся думать о своём избирателе).

– Что же имел в виду Фрайс, говоря мне всё это? – эта первая вопросительная мысль, которая поколебала сжавшийся в морщинах лоб конгрессмена Ролекса, вполне шла в контексте мыслей Фрайса. С чем конгрессмен Ролекс смотрит вначале на Мистера президента, а затем не находя на нём, за что бы можно зацепиться, переводит свой взгляд на ближайшие к президенту затылки сидящих людей. Что тоже не слишком занимательное зрелище, которое к тому же ни к какому открытию не приводит, и тогда Ролекс начинает перемещать свой взгляд подальше от президента, но уже поближе к себе. Что опять ни к чему не приводит, не считая того, что взгляд Ролекса привёл его к себе. А это только на первый взгляд ничего не значит, тогда как на самом деле, для посмотревшего на себя, что-нибудь да значит.

Ну а конгрессмены, если и на кого и умеют смотреть, и делать из этого дальновидные выводы, так это на себя. – Начинай с себя. – Вдруг осенила мысль Ролекса, как только он упёрся взглядом в себя. Ну а Ролекс, хоть на людях всегда выглядит преуспевающим в мыслях человеком, всё же внутри и про себя, он, пользуясь тем, что себя можно не стесняться, иногда ведёт себя непроходимо глупо, а бывает что и тупо. Что он и в этот раз продемонстрировал самому себе, позволив себе ничего не понять. – Но как начинать? – задался к самому себе вопросом Ролекс. Ну а так как конгрессмен Ролекс сам с собой разговаривает без лишнего стеснения и может себе позволит всякого, в том числе и откровенный разговор, то он и начинает себя подкалывать

– Ну и тупизень ты, конгрессмен Ролекс. И за что тебя избрали в конгрессмены, право я даже не знаю. – Вот прямо так, ничего не боясь, в том числе и конгрессменского гнева, кроет самого себя Ролекс. И видимо на этот раз Ролекс хватил лишнего, раз конгрессмен Ролекс искривился в лице, вместо того чтобы гневно усмехнуться.

– Ты прекрасно знаешь, за что меня избрали. – Набычившись, конгрессмен Ролекс всё же решил дать шанс тому своему я, которому спокойно там, в нём, не сидится, и так и хочется подвести его под монастырь. – Как будто я не знаю, что ты там против меня задумал. Ждёшь, не дождёшься, когда я ослаблю над собой контроль в том же баре, и тогда ты с потрохами меня сдашь. – В своё время, каждый раз не проходя мимо бара или ночного клуба, конгрессмен Ролекс таким образом пытался противостоять своему намерению, одним глазком заглянуть туда и посмотреть что там наливается.