Палиндром

И пан Паника, сам того может и нехотя, и точно не понимая, как так ему жаждой внушилось взять один из фужеров, протянул руку к разносу с шампанским и после краткого обзора фужеров с шампанским, решил взять, хоть чуть и светлее чем другие, но зато самый шипучий из них. И почему-то Первая леди и не сомневалась в этом выборе пана Паника, как скорей всего и сэр Рейнджер. Хотя он был бы не против того, если бы пана Паника в этом выборе опередил кто-нибудь из его окружения. И если к примеру, тот же глава агентства по национальной безопасности Спарк, или старающийся всеми силами не отставать от него глава Центрального управления Гилмор, быстрее чем пана Паника спохватились, и не неожиданно протянули свои руки к одному и тому же фужеру, тому, который в отличие от всех остальных так эмоциями бил через край, а затем пальцами своих рук вцепились за ножку фужера и заодно за руку друг друга, то, пожалуй, это событие никого не оставило равнодушным.

И все вокруг и даже те, кто стоял прямо лицом к лицу к президенту, наверное, на время забыли о президенте и, уставившись на эту ручную сцепку, быстро в уме сделав ставку на одного из этих двух борцов, принялись внимать этим напряжённым лицам Гилмора и Спарка, и совсем не понимать, как те могут выпутаться из этого, до чего же запутанного положения.

И если бы эти господа, сразу же бы одёрнули свои руки друг от друга и виновато похмурились на своего визави, то всё бы прошло незаметно, но сейчас время было не то что бы упущено, а оно было до крайней степени запущено, и чем дальше они в таком цепком виде стояли, тем основательней от них будут ждать объяснений этому их, более чем странному поведению. И теми, перед кем им придётся объясняться, будут не только их стоящие тут неподалеку от них изумлённые жёны, но и у комиссии по этике возникнет немало вопросов по поводу такой их демонстрации своих чувств. И только попробуй они сказать, что их все вокруг неправильно поняли, то их уж точно никто больше никогда не поймёт, а уж что говорить о Мистере президенте, который по своей главенствующей роли в иерархии государства, просто обязан будет не понять, что эти господа до сих пор делают на своих высоких должностях.

Но хорошо, что вся эта возможность была только спрогнозирована в беспринципном мозгу сэра Рейнджера, тогда как в настоящем, пан Паника оказался куда как расторопней всех этих господ, и прихватил для себя самый активный фужер. После него свои руки нагружают фужерами и другие рядом стоящие с паном Паникой господа, и прежде чем сделать глоток из взятого фужера, все почему-то смотрят на пана Паника и ждут от него напутственного слова. Что для пана Паника удивительно видеть, – такие церемонии с тостами, вроде как здесь не предусмотрены, – и он, краем взгляда посматривая на свой шипучий напиток, а другим краем, на чего-то ждущих от него всё сплошь важных господ, не видя другого выхода, как что-нибудь такое воодушевляющее сказать, выдавливает улыбку и говорит тост.

– Когда не видишь дна, ни о чём не задумываешься, – чуть приподняв фужер, продолжая разделять своё внимание между ним и окружающими людьми, проговорил пан Паника, – а когда увидишь, то уже думать не имеет смысла. Так давайте не будем задумываться о последствиях. – Сказал пан Паника и, приставив фужер ко рту, начал осуществлять задуманное – достигать дна. Куда вслед за ним устремились и все остальные.

И если насчёт всех остальных было нечего сказать, то вот что касается пана Паника, то судя по его ошалелому виду, то он совсем другого ожидал, когда прикладывал ко рту этот фужер. А вот посмеивающийся и чего-то там у себя в блокноте рисующий сэр Рейнджер, скорей всего чего-то подобного точно ожидал увидеть. И как подумалось всё это видящей Первой леди, то это только начало. А как только подумалось, как вот оно, уже началось.

Так пан Паника, выронив из рук фужер, в результате чего он обращает всеобщее к себе внимание, с безумным, ничего непонимающим взглядом смотрит на своё окружение и как кажется, не узнаёт никого из этих людей – а для чего спрашивается, он начинает себя вести по отношению к ним уж как-то не дипломатично и более чем странно. Так пан Паника с вытянутым вперёд носом, с устремлённым в самую сквозь взглядом, подходит к каждому из стоящих напротив него людей, и к огромному неудовольствию этих господ, начинает изучающе вглядываться в их лица. И как бы тот же господин Гилмор не отводил от него своего взгляда и голову в сторону, пан Паника уже тут как тут и смотрит ему в лицо, и при этом ещё и принюхивается.

Когда же этот, до глубины души возмущающий осматриваемого осмотр заканчивался, пан Паника с умным видом бормотал: «Нет не этот», – и переходил к следующему. Где всё повторялось, и так до тех пор, пока глава агентства по нацбезопасности Спарк не взвизгнул и не потребовал от пана Паника соблюдать его права на неприкосновенность. – Не подходи гад!