Пальмы в снегу

Он все еще не пришел в себя после побега. Он удрал во время работ в аэропорту. Полз в зарослях тростника и чуть не наткнулся на удава. Несколько часов спустя он уже греб с острова на каноэ, направляясь к материку, потом провел несколько полных ужаса ночей в джунглях, потом пересек Камерун, пробрался на торговое судно, идущее на Канары, а после пересел на другое – до Кадиса. В Кадисе он работал несколько дней в доках, пока не скопил денег на автобус до Мадрида. В автобусе он постоянно ловил на себе косые взгляды пассажиров, которые боялись сидеть рядом с чернокожим оборванцем, несмотря на то что он отлично говорил по-испански. По простоте душевной Вальдо надеялся, что они, услышав его речь, тут же распахнут ему объятья.

– У меня больше ничего нет, – повторил он.

Офицер приподнял край фуражки и поскреб затылок.

– Нам тут не нужны бездомные и попрошайки. Поехали в участок.

Вальдо посмотрел на него удивленно. Он рисковал ради того, чтобы все закончилось вот так? Хотел сбежать, но не было сил.

– В участке ты хотя бы поешь, и мы найдем тебе одежду, – продолжил полицейский. – А дальше решим, что с тобой делать.

Вальдо вяло кивнул, и офицер посадил его в машину.

Участок располагался в многоэтажном бетонном здании. В вестибюле его просили подождать. После нескольких минут, длившихся вечность, офицер вернулся не один.

– Повезло тебе, – сказал он. – Мой коллега знает кое-кого, кто заботится о таких, как ты. Мы отвезем тебя.

– Да чего везти? Пешком пойдем. Приют отца Рафаэля не так уж далеко, – добавил второй.

Вальдо воспрянул духом. Может, это отец Рафаэль из Сампаки?

Так и оказалось. Завидев грузную фигуру священника, Вальдо вознес молитвы небесам и духам. Вскоре он, заливаясь слезами, рассказывал свою историю перед распятием. И в тот же день отец Рафаэль позвонил Мануэлю и поведал ему об ужасных новостях из Гвинеи, а Мануэль отправил срочную телеграмму Килиану, чтобы тот поскорее вышел на связь.

«Я знаю, как помочь Бисиле», – написал Мануэль.

Дорога к Бисаппо была расчищена мачете и утрамбована десятками ног. У Хосе было дурное предчувствие. Он сожалел о том, что его тело утратило проворство. Его сына Собеупо разыскивали – об этом ему сказал Симон, – и он собирался предупредить жителей деревни. Но не успел. Сильно пахло дымом, и по приближении к деревне он заметил пламя. Пожар сопровождался криками и причитаниями жителей, которых вооруженные люди согнали в толпу. Хосе схватился за голову, и тут кто-то ткнул его под ребра.

– Шевелись, старик.

Его отправили к остальным. Первым, кого он узнал в толпе, был Инико. Но еще так молод! Старики, женщины и дети тоже были здесь.

Хосе вычислил старшего офицера и направился к нему, чтобы показать документ, который всегда носил при себе.

– Я отвечаю за плантацию Сампака, – сказал он.

Офицер изучил бумагу и вернул с презрением. Тогда Хосе достал несколько банкнот.

– Простите, я забыл остальные документы.

– Так-то лучше, – кивнул тот.

И снова Хосе в душе возблагодарил Килиана. Если б тот знал, как пригодились деньги, которые он высылал ему и его семье!

– Я прибыл отобрать работников для своей плантации, – сообщил он. – Мне нужна дюжина.

– Возьмешь пятерых. Остальные нужны для других работ.

– Но зачем сжигать деревню? Неужели нельзя просто увести людей?

– Они отказались выдать опасного преступника.

– Вы его нашли?

– Нет.

Хосе выдохнул с облегчением: его сына Собеупо не так-то просто найти, если он скрылся в лесу.

Он с тяжелым сердцем наблюдал, как дома пожирает пламя. Женщин отделили от мужчин и они с плачем прощались со своими мужьями.

К Хосе подошли две женщины.

– Куда нам теперь идти? – спросили они.

– В Реболу. Там вам помогут.

– А наши мужья? Что с ними сделают? Мы еще увидимся?

– Я постараюсь выяснить, на какую плантацию их повезут. Там нужны рабочие. Их буду кормить, и с ними ничего не случится. Однажды все это закончится… – Но он сам не верил тому, что говорил.

Он указал на Инико и нескольких племянников примерно того же возраста.

– Я забираю этих, – сказал офицеру.

– Они молоды. Ты не дурак!

– Молоды, да, но у них нет опыта. Придется потрудиться, чтобы научить их всему.

– Ладно, только не забудь про два часа военной подготовки в день!

Все шестеро бросили последний взгляд на пожарище и отправились прочь без уверенности, что когда-нибудь еще увидят своих соседей.

Радио занудно перечисляло титулы и подвиги Масиаса, затем прозвучало несколько хвалебных песен. Бисила выключила приемник.

– Тебе не нравится музыка? – спросил доктор Эдмундо, дружелюбно улыбаясь.

– Просто я пытаюсь сосредоточиться.

Бисила вздохнула. Жизнь никогда не была легкой, но теперь стало еще хуже. Они испытывали недостаток во всем, даже в самом необходимости: не было ни соли, ни сахара, ни молоко, ни мыла. Не было воды и электричества, дороги пришли в негодность, в городе по улицам ездили только правительственные машины. Несколько дней назад полиция обыскивала ее дом, когда Лаа был в школе. Они стремились уничтожить все следы колониального периода, а ей не забыли напомнить, что у нее были хорошие отношения с испанцами.

По глупости она спросила: