Пальмы в снегу

– Белые посадили твоего брата, – резко вставил Инико. – Отправили его в тюрьму, издевались над ним.

Димас сперва кивнул, но потом замотал головой.

– Не белые убили его, а Масиас. Наш президент пытался задушить всех, кто был экономически стабилен. Уничтожал всех, кто восставал. Масиас…

– Это белые привели Масиаса к власти! – снова прервал Инико.

– Но они же дали вам независимость, – возразила Кларенс. – Разве вы не хотели этого?

– Никто не дарил мне свободу, – обиженно отозвался Инико. – Я – буби. Я потомок тех, кому эта земля принадлежала изначально. Не было ни португальцев, ни англичан, ни испанцев, ни выходцев из племени фанг – были мы. Испания соизволила подарить стране независимость, когда ей это стало политически выгодно, когда на этом настояла ООН. И сделала это наилучшим для себя образом – передала страну в руки фанга-параноика, который научился на разные лады произносить, что «нация должна быть единой». Невозможно объединиться за день! – Он обвел присутствующих взглядом и продолжил: – Остров и континентальная часть страны Мбини принадлежат – или принадлежали до некоторого момента, – разным мирам и разным этническим группам. Традиции буби отличаются от традиций фанг. – Он повернулся к Кларенс, в его глазах бушевало пламя. – Тебе сегодня рассказывали, как буби готовят пальмовую водку. Мы взбираемся на дерево и собираем сок. А знаешь, как это делают фанг? Они срубают дерево! – продолжил он, не дожидаясь ответа. – Да, Кларенс, твои соотечественники заставили нас принять фиктивный, унитарный, нерушимый закон, который ожидаемо не сработал. А что было потом? Слышала, что сказал Димас? Ему хотя бы повезло укрыться здесь.

Старшие мужчины закивали, а Кларенс закусила губу. Когда разговор касался политики, отношение Инико к ней тут же менялось. Но что еще хуже, ей теперь не удастся расспросить Димаса, не вызывая подозрений.

– Ты прав, Инико, – мягко ответила Кларенс. – Ты говоришь от чистого сердца. Но старые времена не вернутся. Тогда было какао, сейчас – нефть.

– Проклятые природные богатства! – произнес Инико. – Уж лучше бы остров был пустыней. Тогда никому он не был бы нужен!

Кларенс нахмурилась. Как объяснить ему, что он не прав, что богатые ресурсы могут принести процветание нации? Она хорошо помнила свое тяжелое детство в Пасолобино. Дороги не было, в электричестве и водоснабжении часто случались перебои, многие дома стояли заброшенными, не всегда вовремя приходила медицинская помощь. Жители доили коров, резали свиней, охотились на горных коз и даже, бывало, ставили силки на дроздов. Все лето приходилось заготавливать сено… и кругом была грязь, грязь, грязь… Когда ей было десять – не так уж и давно, – если кто-то из «культурных» европейцев, из тех, кто жил в больших городах, видел фотографии ее деревни, они говорили, что такое может быть только в Средние века. Но потом Пасолобино превратилось в туристический рай. Может быть, этот крошечный кусочек Африки тоже нуждается в такой же встряске?

– Я не согласна, Инико, – продолжила она. – Например, там, где я живу, жизнь улучшилась благодаря горнолыжному курорту…

– Пожалуйста! – зло перебил Инико. – Пожалуйста, не сравнивай! У нас другое. Здесь все решают продажные политики, а миллионы людей живут в неудобоваримых условиях!

Кларенс сверкнула на него глазами и замолчала. Вокруг поднялся ропот: люди обсуждали услышанное. Инико выдержал взгляд девушки, потом наклонился и стал что-то искать в рюкзаке, лежавшем у его ног. Кларенс хлебнула водки. Напиток прожег дыру в желудке, но усмирил пожар в душе.

Димас поднял руку, призывая деревенских к молчанию.

– Инико, ты ведь привез бумаги? Есть новости?

– Да. Правительство готовит новый земельный закон. Я привез регистрационные бланки, чтобы вы внесли свои имена.

– Зачем? – спросил альбинос с ясными глазами. Кларенс взглянула на него с любопытством. У мужчины были те же черты лица, что и у остальных, только кожа белее белого, у европейцев такой не бывает. – Джунгли никому не принадлежат. Нам не нужны бумаги, мы и так знаем, что земля наша, – закончил мужчина свою мысль.

Несколько человек поддержали его.

– Ты говоришь как фанг. – Инико поднял палец вверх. – Власти хотят разрушить многовековые права собственности.

– Да, но многие века нашего слова хватало, чтобы подтвердить право на землю, – сказал вождь. – И это слово священно.

– Слова больше ничего не значат, Димас. Теперь нужно, чтобы бумаги были в порядке. Этот закон составляется на основе закона об отмене частной собственности на землю и ее богатства, но наследственное семейное право сохраняется. Это значит, что никто не сможет согнать вас с земли, на которой вы живете и которую обрабатываете. И еще. Если б мой отец предоставил план управления плантацией, когда ушли испанцы, он мог бы оставить ее себе. Но так не случилось, потому что конкретного плана ни у кого не было. Испанцы все очень хитро составили. Я же хочу, чтобы ваши дети смогли унаследовать права на эту землю. Чтобы больше никто не пришел и не отнял ее.