Палома

Мне казалось, что кто-то гладит меня по затылку. Кто-то обнимал меня. Что-то утешительное, ласковое, идущее сразу с неба и с земли, нашептывало: «Я здесь».

Люпен улыбнулся мне.

– Ты можешь добиться всего, чего хочешь, Палома. Судьба – это не вопрос удачи. Это вопрос выбора.

31

На следующий день я не пошла на работу. Мое больное, охваченное лихорадкой тело объявило забастовку. Люпена это нисколько не обеспокоило. Он лишь кивнул и напоил меня травяным отваром, после которого я провалилась в глубокий сон без сновидений.

Наутро я была уже на ногах. Полная решимости. Я достала из-под матраса свои сбережения. Купила коробку карандашей, бумагу и большую папку для хранения рисунков. Потом зашла в магазин одежды на главной улице и решительно направилась в мужской отдел. Я была одержима внезапным желанием потратить все деньги, стоившие мне двух жизней, среди которых, к сожалению, не было моей собственной. Я ткнула пальцем в берет, затерянный между двумя выходными костюмами и деревянными сабо. Добавила к нему белую рубашку и брюки. Бросила все это на прилавок вместе с несколькими купюрами. Вернувшись домой, я взяла кухонные ножницы и, не глядя в зеркало, обрезала свои косы. Остались только длинные черные пряди, разбросанные по полу. У моих ног лежали мое горе и мое детство.

Взъерошенная, с поднятым кулаком, я поклялась отомстить за двух женщин, покинувших мою жизнь. Санчо больше не будет мне приказывать. Я так решила.

На самом деле ни одна из купленных вещей не была мне впору. С помощью Колетт я всю ночь подгоняла их под себя. Мы укорачивали рукава, подшивали, сужали талию, подправляли воротник, пояс, перешивали пуговицы. Под конец я прикрепила к берету несколько вишенок и маленькую маргаритку. Я совершенно вымоталась, но почувствовала себя возродившейся.

Я уже собиралась юркнуть под одеяло, но Колетт взяла ножницы и усадила меня на стул. Я повиновалась. Спорить с Колетт было бесполезно.

На следующее утро я пришла в мастерскую в своей новой униформе. Короткая стрижка обрамляла лицо, полное решимости. Довольное переменами. Не хочу хвастаться, но эта прическа была мне к лицу. Ладно, чего уж там, Лиз, впервые в жизни я выглядела хорошенькой. Короткие волосы подчеркивали мои тонкие черты и темные глаза.

Санчо, увидев меня, остановился. Затем разразился хохотом.

– Ну и чучело! – насмехался он.

Швеи удивленно подняли глаза. Они осмотрели мои брюки с защипами. Мою рубашку. Волосы. Вишни и маргаритку. Некоторые улыбнулись. В восхищении.

Решение было принято: я остаюсь в Молеоне. В Фаго у меня больше ничего не было. Мадемуазель Тереза предложила заниматься со мной все лето. Она поражалась моим успехам и сулила мне блестящее будущее, если я пойду в лицей. Я продолжу работу в мастерской и настою на том, чтобы участвовать в расходах по дому. У мадемуазелей мне были рады, но я дорожила своей свободой. А еще мне хотелось быть готовой к ударам судьбы, которые, как я узнала на собственном горьком опыте, могут обрушиться без предупреждения. Так я смогу остаться с Колетт, к которой с каждым днем привязывалась все больше.

Все, что мне было нужно, – это работа. Постоянная работа. Ласточки должны вернуться в Испанию, и для хозяина я была одной из них. Сезонная и нелегальная рабочая сила привлекалась только по необходимости. В остальное время года работа была исключительно для француженок.

Поэтому, в одиночку и не спрашивая разрешения, я отправилась к Герреро. В своем смешном костюме и с мальчишеской стрижкой. Он встретил меня радушно. По правде сказать, Лиз, я его забавляла. Как обезьянки, привезенные из дальних стран, которых моряки носили на плече.

Его кабинет был просторным и светлым, однако порядком там и не пахло. Я разглядывала кипы бумаг, книги, кожаную обивку стола, стакан с карандашами. Тут и там, среди бланков заказов и распечатанных писем, валялись подошвы и сандалии. Позади стола висела огромная черно-белая фотография – сотни рабочих на фоне мастерской.

Хозяин набил трубку. Морщинки в уголках глаз придавали ему веселый вид. Этот человек, державший в руках мое будущее, оказался на удивление дружелюбным.

Движением подбородка он указал на стул.

– Я лучше постою.

Он надолго замолчал, взгляд его блуждал за стеклами очков.

– Месье, у меня к вам просьба.

Герреро нацарапал несколько слов на листке бумаги и неопределенно взмахнул рукой, приглашая меня продолжить.

– Я бы хотела остаться работать в мастерской. Если вы не возражаете, – поспешно добавила я.

Он посмотрел на меня со своим обычным добродушием. Как будто я пошутила.

– Мы не нанимаем испанок после мая. Склад почти заполнен. Ты сможешь вернуться в октя…

– Я смогу быть полезной.

Он удивленно воззрился на меня. Меня бросило в жар, но я не дрогнула. В моей голове звучали слова Люпена: «Судьба – это не вопрос удачи. Это вопрос выбора». Герреро затянулся трубкой. Посмотрел на меня из-под своих круглых очков.

– Ты хочешь что-то мне показать? – наконец спросил он.