Палома

Месяцы, проведенные под началом мадемуазель Веры, между уроками дикции и хороших манер, прогулками по Булонскому лесу и примеркой платьев сделали из нее куртизанку высокого полета. Она вошла в закрытый, порицаемый, но в то же время притягательный круг «великих дам полусвета».

Колетт была самой молодой из них, самой красивой и самой опасной. Она завлекала мужчин и проглатывала их состояния, как яйцо. Мадемуазель Вера передавала ей свое искусство с терпением и строгостью. Прилежная, изобретательная проказница Колетт шла по стопам маркизы. Некоторые даже ожидали, что она превзойдет ее.

– Ты можешь быть рабыней своих страстей, но никогда – рабыней мужчины, – внушала Вера. – Наша свобода слишком хрупка. Сердце не должно вмешиваться.

Но, как ты догадываешься, Лиз, сердце все-таки вмешалось.

Его звали Эдуард. Забавный. Чуткий. Внимательный. Чертовски обаятельный. Герцог.

– Герцог! – воскликнула я. – И сколько ему было лет?

– На двадцать лет старше меня. Но все равно очень красивый, уверяю тебя.

Я вспомнила, как Колетт улыбнулась хозяину в тот день на фабрике. «У любви нет возраста, а у счастья нет морщин!» – шутила она. Ей явно нравились зрелые мужчины.

Эти двое познакомились на званом ужине. К тому времени она уже стала знаменитостью. Ночь с ней была недоступна простым смертным. Поэтому герцог, как и многие другие, стал посылать ей цветы. Стихи. Рисунки. Пианино. И как-то раз даже певца из оперетты! Колетт это забавляло.

Терпеливый, заботливый, внимательный, он понимал ее лучше, чем кто-либо. Рядом с ним она чувствовала, как у нее вырастают крылья. Он обожал ее. Открыл ее для нее самой. Она встретила свою половинку, свою родственную душу. Через несколько недель она уже не могла обходиться без него.

Любовь с первого взгляда оказалась взаимной. Через месяц герцог сделал ей предложение. Согласится ли Колетт стать герцогиней де Монтегю? Представь себе, Лиз, какой эффект этот титул произвел на юную Колетт! Ту, которая выросла в коморке консьержки. Которая двумя годами ранее носила краденые платья, которой едва хватало на еду. Которую наконец кто-то полюбил такой, какая она есть.

Колетт была на седьмом небе от счастья.

Мадемуазель Вера, напротив, не выглядела довольной и явно переживала из-за расставания со своей молоденькой протеже. Но Колетт была полностью покорена. С неожиданной легкостью она вживалась в новую роль счастливой невесты. Она бросила всех своих клиентов, богатых любовников, которым завидовал весь Париж. Герцог занимал все ее мысли. Их свадьба будет яркой, романтичной, незабываемой. Ее разум стал театром их страсти. Страсти пылкой, сверкающей, безрассудной.

Однако через несколько недель она получила письмо. Короткое, мрачное, без всяких недомолвок. О герцогине больше не было и речи. Как и о браке. Он встретил другую. Лучше оставить все как есть.

Сердце Колетт было разбито вдребезги. Ее жизнь рухнула. Надежда на то, что ее наконец-то будут уважать, исчезла. Такие девушки, как она, никогда не становятся герцогинями. Настоящими герцогинями. За то, что отдаешься всем и каждому, приходится платить. Конец пламенным письмам, букетам, поездкам на край света. Тема закрыта.

Колетт бросилась к дому своего герцога, она кричала, плакала, угрожала. Дверь не открылась. И тогда она погрузилась во тьму. Никаких нарядов, никакого общества, никакой любви. Молодая женщина была опустошена. Светский Париж дивился ее отсутствию. Ходили слухи, сплетни, строились самые ужасные предположения. Для соперниц падение Колетт стало праздником.

Мадемуазель Вера была встревожена. Не только из-за исчезнувших любовников. Не из-за того, что пропал источник дохода. Ее беспокоило состояние Колетт.

Пришел доктор. Больную пытались лечить травами, пиявками и даже гипнозом. Ничего не помогало. Колетт умирала от любви. Взявший реванш Париж оставался в руках мужчин, традиций, людей хорошего происхождения. Однажды утром мадемуазель Вера обнаружила ее лежащей в ванне без чувств.

Тогда маркиза приняла единственно возможное решение. Спасти Колетт. Покинуть город. Бежать от его огней, сплетен, светских хроник. Но где укрыться? У королевы были деньги, она подумала о Стране Басков. Почему именно о ней? Потому что это было далеко от всего. В первую очередь от Парижа. Она знала там кое-кого. Она найдет дом. Найдет, чем заняться. Поставит Колетт на ноги. А там видно будет.

– Мадемуазель Вера просто взяла и все бросила? – воскликнула я.

Мы были в мастерской, и я, должно быть, крикнула слишком громко, потому что вмешался Санчо.

– Эй ты, хромоногая! – прошипел он сквозь желтые зубы. – Мало того, что плохо работаешь, так еще и шумишь! Либо заткнись, либо убирайся. Мы найдем, кем тебя заменить.

Через стол на меня хмуро смотрела Кармен. Что я опять сделала не так, почему эти двое так меня ненавидят? Правда в том, Лиз, что другие часто знают наше предназначение раньше нас самих.

Я в смятении опустила голову. Колетт толкнула меня локтем.

– Хватит позволять этому придурку вытирать об себя ноги!

Я подняла голову, глядя ей прямо в глаза.