Паломничество (СИ)

— А я каждый раз, когда приезжаю сюда, долго не могу привыкнуть, — говорит Стелла. — Присядем? — она указывает на скамейки посреди помещения. — Мне нужно несколько минут, чтобы адаптироваться.

— Часто здесь бываете? — спрашиваю я, когда мы садимся на скамейки. Стелла кивает, некоторое время молчит, потом продолжает:

— Поселение находится в непосредственной близости от одной военной базы. Земной базы. Когда её строили — я имею в виду базу — хотели было выселить меркурианцев, но потом всё-таки любезно разрешили им проживать на этой территории.

Стелла делает язвительное ударение на слове «любезно». Слова явно саркастичны, вероятно, присутствие земных военных ей совсем не по душе. И дело тут, наверное, не только в нашей встрече с армейской машиной. Встрече, следует заметить, крайне неприятной. Вслушиваясь в слова Стеллы, я понимаю, что это некий внутренний протест. Абсолютно не нравится ей присутствие военных в этой местности, а может быть, и в целом на Меркурии. Странное ощущение — оно частично охватывает и меня. Отчего-то уже некоторое время земляне мне кажутся лишними на Меркурии. Будто бы вторглись в чужой мир. Без повода и предупреждения. Странно это как-то и непонятно. Ведь, по идее, земляне и основали этот мир, заселили его. Но видимо, в какой-то момент Меркурий перестал быть земным, перестал принадлежать нам. Не уверен, что правильно излагаю мысль, но что-то около того — попробуй разберись в смутных впечатлениях.

Люк, противоположный от того, в который мы зашли, отворяется, и в помещение входит меркурианец. Вид у него мрачный и вялый. Заспанный такой вид, усталый и слегка недовольный. Я безошибочно определяю состояние меркурианца: абсолютно точно — такой вид имеет любое живое существо, если неожиданно разбудить, поднять из глубокого сна. Будешь тут недовольным, к тому же следует учесть особенности физиологии меркурианцев. Про себя отмечаю, что он ниже среднего меркурианского роста, и в плечах не так широк, как другие представители местного населения. Но несмотря на это, явно выше меня и смотрит на меня не особо приветливо. Не зная, что предпринять, невольно поднимаюсь со своего места. Но тут меркурианец переводит взгляд на Стеллу и сразу же меняется в лице. Он улыбается ей, хотя и устало, но вполне так дружелюбно. Я бы даже сказал — тепло. Да, тепло, если не ласково. Мне это, понятно, не может нравиться. К ещё большему своему неудовольствию я отмечаю, что Стелла улыбается ему в ответ. И тут же бодро вскакивает. Будто бы и не было утомительного похода, и не жаловалась только что на нехорошее самочувствие, с лёгкостью шагает к меркурианцу, обнимает его. А тот, чуть пригнувшись, подставляет щёку. Стелла целует меркурианца, сдержанно, но в то же время мне вдруг кажется, что в этом действии — проявление не только дружбы, а нечто большее. Стелла что-то шепчет ему на ухо, после чего оба оборачиваются в мою сторону, и Стелла запросто так говорит:

— Стефан, познакомьтесь: это — Ар. — Стелла немного смущается и опускает взгляд. — Ар — мой муж. Он меркурианец.

Глава 19. Космология — нечто большее

Меркурианские карандаши — форменное барахло. Дрянь, какую поискать. Стержни жёсткие и оттого слишком ломкие. Совсем чуть-чуть жму, а они уже крошатся, что сухая ветка земного растения. Нет, правда, нажимаю совсем слабо, стоит только прикоснуться к бумаге, как стержень уже распадается на множество мелких крошек, которые рассыпаются по листу. Смахиваешь их, а они оставляют серые разводы на бумаге.