Памела или награжденная добродетель

Правда она отвѣчала, но вспомни какъ дорого мнѣ то и становилось; посмотри какъ ты бѣдную Памелу севодни опечалилъ за то только, что она за меня просила, она такъ истинно жалка была, что сердце мое кровію обливалось, хотя я и знала, что то нѣсколько было умышленно, что бы меня чемъ нибудь смягчить противу ее.

Повѣрь мнѣ сестрица, говорилъ онъ, менябъ тогда не прельстило о ней доброе мнѣніе, я подлинно сердитъ былъ на васъ обѣихъ, что вы за мною ганялись, ей надобно знать чтобы впредь ко мнѣ не подходить когда я сердитъ, а когда одново меня оставляютъ, и одумавшись усмиряю себя скоро. Я и самъ сожалѣю что мой нравъ также вспыльчивъ, какъ и у моей сестрицы, и для тово не хочу имѣть свидѣтелей моему смущенію, по тому, что ежели кто на глаза попадется надобно не обходимо тому нѣсколько претерпѣть.

При томъ онъ мнѣ тоже повторялъ и сказывалъ, что онъ тогда очень на меня осердился, хотя послѣ и на себя сердитъ уже былъ для тово, что меня опечалилъ. Когда вы дарагая меня просили, чтобъ весь мой гнѣвъ возложить на одну васъ, это стало уличать меня въ не справедливости и презирать гнѣвъ мой, я подлинно тогда на васъ осердился. Государь мой, вы извѣстны я отвѣчала, что я только говорила для тово, чтобъ, съ сестрою своею помирились, а при томъ она сама то видя за большую почла отъ меня учтивость.

Это правда отвѣчалъ онъ, но вы никогда не помышляйте ей или комубъ ни было угождать къ моему прискорбію, къ томужъ я будучи огорченъ ее поступками подумалъ, что вы безъ меня самыми подлыми прозбами милость у нее испросили, такъ чтобъ я никогда женѣ своей не позволилъ, я ни въ комъ не люблю видѣть поступокъ подлыхъ и низкихъ, а уже въ такой особливо которую люблю всево больше. Надѣюсь государь мой я говорила, впредь ни когда васъ болѣе не прогнѣваю, по тому, что я всегда усматривая буду поступать по вашему приказанію, сіе мнѣ показало, что я не могу много прогнѣвать васъ ни какова намѣренія не имѣя.

Не будь для тово любезная Памела говорилъ онъ тароплива, а я конечно не буду вамъ тираномъ. Я признаюсь что въ сердцѣ ни какой умѣренности не имѣю, и разсудокъ во мнѣ тогда не дѣйствуетъ, а когда сердится перестану, то уже послѣ можетъ меня въ томъ всякой уличить, по чему я тотчасъ опомнясь могу признатся такъ виновнымъ, какъ въ своемъ бѣшенствѣ думалъ быть правымъ.

Но чтобъ увѣрить васъ дарагая Памела въ вашей проступкѣ, хотя я и знаю что она была не умышленна, но скажу какъ ее признавать должно, примѣчайте сами, когда вы услышали отъ меня подлинно слова два такихъ, которые васъ не достойны, вамъ бы должно ни чего не говоря, тотчасъ итти прочь. Когдабъ вы не ходя ко мнѣ меня ожидали, ни чемубъ тому не бывать, всегдабъ видѣли нѣжное обхожденіе, котораго вы отъ любви моей надѣюсь всегда будете достойны. Для моего нраву вамъ имѣть надобно терпеливость, а не помышлять о томъ, чтобъ меня переупрямить. Я тебѣ моя возлюбленная скажу, что женѣ моей, должно быть подобной молодому произрастѣнію, которое можно нагибать по своей волѣ, не такому дереву, которое супротивляясь сильной бурѣ переломляется, или и съ корнемъ изъ земли вырывается и засыхаетъ.

Всегда государь мой я говорила, волѣ вашей буду повиноватся. Я не сумнѣваюсь отвѣчалъ онъ и буду оную установлять на основаніи правильнаго разсудка и безпристрастія, повѣрте мнѣ, что вѣроятность въ вашемъ послушаніи и угожденіи большая тому причина, что я на васъ женился. Я думаю никто такъ мало какъ я не помышлялъ о женидьбѣ, а вотъ для чего я вамъ и скажу тому причину.

Мы знатные люди, которые рожденны къ великимъ чинамъ и богатству, почти всѣ воспитаны на выворотъ правильнаго разсутка, вы сами однажды о томъ. въ своемъ журналѣ со всякою справедливостію писали, и обыкновенно всѣ такъ упрямы и своенравны что ни какова препятствія волямъ и страстямъ нашимъ терпѣть не можемъ.

Кормилицы наши насъ портятъ, терпя отъ насъ вмѣсто благодарности всякіе насмѣшки и ругательствы, и въ молодыхъ лѣтахъ нашихъ во всемъ намъ потакаютъ.

Потомъ когда мы учимся въ школахъ, и тамъ намъ во всемъ угождаютъ и учатъ такъ чтобъ намъ было не противно, на противу тово мы учителямъ нашимъ благодарность нашу оказываемъ въ бѣшенствѣ рѣзвости и самовольствіи.

Родителямъ нашимъ кажется все пріятно, и всѣ дѣла наши аппробуютъ, всякая проступка предъ ними, извиненіе намъ находитъ отъ тово только, что мы имъ дѣти.

Возвратясь домой, въ нѣгу и въ рѣзвость погружаемся, забывая къ родителямъ должное почтеніе, при нихъ поступаемъ смѣло, и тѣмъ напаяемъ гордостью и самолюбіемъ свое сердце.