Память, что зовется империей

Она выпорхнула из комнаты, а Махит осталась сидеть в онемелом, оцепенелом ужасе молчания, словно своим уходом эзуазуакат украла ее дар речи.

– Какая интересная работа меня ожидает, – сказала Три Саргасс словно в знак солидарности – а это он и был: она погладила тыльную сторону ладони Махит, она старалась как умела.

– Ах, значит, не будешь просить о переводе, – сказала Махит.

– Не дождешься. В самом худшем случае ты станешь послом, который помогает своему народу войти в состав Тейкскалаана. Нас ждет очень долгая совместная карьера, Махит, – сказала Три Саргасс.

Махит представляла, какой зигзаг теперь сделает ее карьера в Тейкскалаане: представляла, как становится похожа на посла Горлету с Давы, ищет общее с другими новопокоренными. Должно быть, ужас отразился на лице, потому что Три Саргасс прибавила:

– Слушай. Сейчас мы знаем намного больше, чем вчера, а это уже кое-что.

Махит признала ее правоту.

– Интересно, не об этом ли меня пытался предупредить Тридцать Шпорник, – сказала она. – «Сделка отменяется».

– Хочешь сказать, твой предшественник каким-то образом договорился, чтобы станция Лсел осталась в стороне от направления похода.

Махит кивнула.

– И на какую бы цену он ни согласился, договариваться пришлось… с его величеством, полагаю. А теперь, когда Искандр мертв, сделка отменяется.

– Будь я подозрительным человеком… – начала Три Саргасс.

– Ты и есть подозрительный человек, ты же работаешь в министерстве информации, – сказала Махит.

Три Саргасс картинно изобразила оскорбленную невинность, никого на самом деле не обманывая.

– Будь я подозрительным человеком, – повторила она, – я бы заподозрила, что его смерть весьма угодна тому, кто хотел направить флот к Парцравантлаку.

– А будь я подозрительным человеком, – сказала Махит, – я бы с тобой согласилась. Три Саргасс, ты можешь договориться о личной аудиенции с его величеством?

Три Саргасс сжала губы, задумалась.

– В обычных обстоятельствах я бы ответила, что могу, но только с трехмесячным периодом ожидания и без гарантий, что вы действительно будете одни. Но, уверена, в наших обстоятельствах я добьюсь большего. У тебя очень достойный и очень официальный повод поговорить напрямую с его лучезарным величеством.

– Да, – сказала Махит. – Займись. Раз у нас есть офис с таким превосходным оборудованием, надо им пользоваться.

– Все записывается, – слегка извиняющимся тоном сказала Три Саргасс. – Могу гарантировать, что Девятнадцать Тесло следит за каждым жестом и каждым глифом.

– Знаю. Но других вариантов не вижу, а ты?

– Раз ты знаешь…

– Займись, – с нажимом сказала Махит, и Три Саргасс кивнула, встала и открыла инфографический экран. Махит мгновенно полегчало. Она знала, что это ложное чувство – в отчаянном падении вниз головой ощущение контроля лишь иллюзорно, даже если сам прыжок ты сделала по собственной воле, – но пока приходилось довольствоваться тем, что есть.

Каждую секунду, если она не занималась чем-то другим, в мыслях вставал вектор тех кораблей.

Что она могла поделать?

Это логическая задачка – или что-то прямиком из классической физики: какое действие возможно при данных ограничениях? Дано: она заточена в сердце Дворца-Север, лишь с электронным доступом к собственным файлам и сообщениям и безо всякого доступа к горе физической почты, которая наверняка росла у нее в кабинете в размерах и важности. Дано: все, что она предпримет в электронной системе апартаментов Девятнадцать Тесло, отслеживается, еще больше ограничивая способность общаться с людьми без опаски. Дано: станция Лсел еще не знает, что на нее скоро обрушится мощь Тейкскалаана, словно случайная солнечная вспышка, а также и близко не имеет военных сил для того, чтобы дать значительный отпор полномасштабной военной экспедиции. Дано: ее предшественника убили – возможно, чтобы позволить завоеваниям пойти в том направлении. Дано: ее имаго сбоит в качестве осознанной памяти, оставляя лишь не принадлежащие ей призраки нейрохимических ощущений и проблески воспоминаний – столь ярких, будто она проживала чужую жизнь. Дано: сбой имаго вполне мог быть саботажем, и – «задумайся, Махит, заставь себя всерьез задуматься», – саботаж мог произойти задолго до того, как она оказалась в Жемчужине Мира, и даже хуже – за ним мог стоять кто-то из своих, по неизвестным ей причинам.

Еще дано: если Махит ничего не сделает, ее разорвет от нервозности. Три Саргасс у розовых кварцевых окон окуталась панцирем инфографов, шевелила губами для облачной привязки, словно сама беседовала с имаго. Махит встала.