Читаем Память, что зовется империей полностью

Память, что зовется империей

– Он что, писал в офис? – удивилась она. – Я думала, он слишком очарован мыслью слать тебе анонимные сообщения на инфокартах в стиках.

– Не писал, нет. Но я бы ему написала. Ты ему доверяешь?

– Это никак не связано с вопросом, давно ли мы знакомы.

– Одно ведет к другому, – сказала Махит.

– Ты доверяешь мне?

Она умела с таким спокойным видом задавать такие личные вопросы. Возможно, это тейкскалаанская черта. Махит вспомнилась Девятнадцать Тесло – и это вовсе не укрепило доверие.

Тем не менее она ответила, и ответила честно:

– Столько же, сколько доверяю любому в Городе.

– А мы проработали вместе только полнедели. – Три Саргасс улыбнулась, поднялись уголки глаз. – Конечно, не то чтобы у тебя был широкий выбор! Мне нравится Двенадцать Азалия, Махит. Мы дружим с тем пор, как оба еще неграмотными кадетами поступили в министерство информации. Но он хитроумный, театральный и уверен, что бессмертный.

– Я заметила, – сухо сказала Махит.

– Так что доверие целиком зависит от того, что ты хочешь ему поручить. Что ты хочешь ему поручить?

– То, что ему наверняка понравится, потому что это требует и хитроумия, и театральности. И… секретности. – Махит показала на инфографические экраны, а потом на свои уши.

– Ну, значит, он будет рад. Чем бы это ни было. Но не могу тебе ответить, согласится он или нет, раз я не знаю, о чем речь.

– Этот список сообщений, с которым я работаю, он же на твоей облачной привязке, верно? А доступ к привязке есть только у владельца.

– Или у того, кто ее надел, – сказала довольная Три Саргасс. – Кажется, я поняла. Верни, когда закончишь.

Написать сообщение для лселского посла и отправить его себе же было довольно тривиально. Махит писала глифы пальцами по спроецированному с привязки экрану, видному только ей: «Двенадцать Азалия должен вернуться в морг и извлечь аппарат, который мы обсуждали». Затем сняла привязку Три Саргасс, проморгалась, когда к ней вернулась вторая половина зрения, и отдала.

– Он нужен для тебя? – спросила Три Саргасс, пробежав глазами текст.

– Нет, – сказала Махит. – У меня есть свой, а кроме того, от него уже нет пользы – он записывает тление и больше ничего.

– А он может записывать что-то еще?

Махит задумалась.

– Если правильно установлен – возможно? Не уверена. Я правда не икспланатль, Три Саргасс.

– Мм. Хорошо, уверена, Двенадцать Азалия согласится, и даже будет помалкивать, но… – она пожала плечами.

– Но что?

– Ты будешь ему должна. И еще он наверняка его разберет и составит чертежи. Скажет тебе, что только ради собственного любопытства, и даже не соврет. Из-за его любопытства мы раньше и влезали в половину неприятностей.

– А как, – спросила Махит, улыбаясь вопреки себе, – вы влезали во вторую половину?

– Я заводила дружбу с ужасно интересными людьми, у которых ужасно сложные проблемы.

– То есть ничего не изменилось. – Махит чуть не рассмеялась; снова ощутила абсолютную опасность веры, что Три Саргасс – ее друг настолько же, насколько ее другом может быть станционник.

– Я же сказала, ты моя первая варварка. Что-то да изменилось.

Вот так раз – и все. Непреодолимый разрыв. Может, не будь Махит послом, познакомься они на поэтическом конкурсе в какой-то другой жизни, где Махит не досталась имаго-линия Искандра, зато она выиграла туристическую визу и стипендию, – может, в той жизни она могла бы поспорить насчет варварства. Рассказать Три Саргасс больше о том, что чувствует на самом деле.

– Пожалуй, любопытство Двенадцать Азалия – приемлемый риск, – сказала Махит. – Учитывая, что я уже один раз рискнула ради дружбы с тобой.

Двенадцать Азалия с чертежами – это все же лучше, чем кто угодно другой – с самим имаго-аппаратом. Махит как-нибудь добудет у него чертежи – потом. Потом, когда не будет в ловушке в апартаментах Девятнадцать Тесло. Когда не придется – каким-то непонятным образом (и как это получилось у Искандра? и не поэтому ли он погиб?) – предотвращать захват родной станции Тейкскалааном. Потом, когда не будут мешать мысли о чересчур довольном виде Три Саргасс.