Память, что зовется империей

В маленькой миске перед дверью лежали три инфокарты: анонимно-серая – явно от Двенадцать Азалии с ответом на ее просьбу, а вторая – еще не попадавшегося оттенка: какой-то металл типа меди, запечатанный белым сургучом – цветá костюма Три Саргасс. Должно быть, министерство информации наконец соизволило ответить, кто же проследил, чтобы новый посол Лсела прибыл как можно скорее после того, как закончил работу – Махит с иронией покачала головой – предыдущий. Последний стик тоже был серым, помеченный липким черно-красным ярлыком – внепланетное сообщение. С забившимся сердцем Махит спросила себя, не отправила ли Декакель Ончу очередное сообщение покойному Искандру; не активирована ли вторая доставка каким-то событием, о котором Махит еще неизвестно, чем-то похитрее, чем вход в электронную базу данных лселского посла. Она взяла ее из миски и обнаружила, что под ней кто-то оставил еще не виданное ею растение. Стебелек деликатно обернули вокруг стика, но теперь он лежал на дне петелькой из блестящих серо-зеленых листьев с единственной глубокой чашечкой белого цветка.

Махит подняла и его. Свежесрезанный, сочащийся беловатым соком, попавшим на инфокарту министерства информации и липнущим к пальцам. В апартаментах Девятнадцать Тесло ей не встречалось ничего подобного – да и во всем городе, полном цветов всех форм, расцветок и видов, – и все же его срезали не раньше пятнадцати-двадцати минут назад.

Она поднесла его к носу, чтобы принюхаться.

– Нет, – сказала Девятнадцать Тесло – приказ хлестнул так, как Махит еще от нее не слышала. Она выронила цветок обратно в миску. Там, где прилип сок, пальцы горели огнем. Обернувшись, она увидела Девятнадцать Тесло в арке в конце коридора и поняла, что не представляет, сколько она уже там пробыла. Или пришла только что.

– Вдохнула? – спросила эзуазуакат, подходя к Махит. Ее лицо выражало больше, чем когда-либо видела Махит, губы – перекошенные и напряженные. Словно прямо на глазах таяла маска. Покалывание в пальцах превращалось в боль.

– Нет, вроде бы нет, – ответила она.

– Покажи руку, – бросила Девятнадцать Тесло, словно солдату или непослушному ребенку, и Махит подчинилась. Та взяла за запястье – на костях сомкнулось кольцо куда более темных пальцев, словно она схватила змею за шею. Касание должно было быть теплым, но Махит почувствовала лед. Там, где она держала цветок, вытянутые пальцы раскраснелись и прямо на глазах шли волдырями.

– Ну, без руки не останешься, – сказала эзуазуакат.

– Что?

– Идем. Надо убрать сок раньше, чем ты коснешься своего тела. Или отомрут нервы, – не отпуская запястье, она потащила Махит за собой по коридору.

– Что это за цветок?

– Очень красивая смерть. – Они свернули за угол, в дверь, которая всегда была закрыта для Махит, но раздвинулась перед жестом Девятнадцать Тесло, и тут резко обнаружилось, что ведет дверь не иначе как в собственную спальню эзуазуаката. Махит уловила краем глаза узел незаправленных белых простыней, стопку инфокарт и кодексов на чистой стороне кровати, а потом Девятнадцать Тесло затянула ее в личную ванную.

– Держи руку над раковиной, но воду не включай, – сказала она. – От воды токсин только распространится.

Махит послушалась. Волдыри на пальцах были надутыми, прозрачными, как стекло, кожа начала лопаться. Казалось, будто рука горит, саднящая боль ползла к запястью, как когда-то электричество Города метнулось к Три Саргасс. Она все еще пребывала в шоке, чтобы почувствовать что-нибудь, кроме отдаленного ужаса. Кто оставил цветок? Как он попал в запретный сад, то есть в офисный комплекс эзуазуаката? Кому-то пришлось бы его принести – причем меньше двадцати минут назад, цветок так и истекал соком, – тут прямо на глазах лопнул волдырь на указательном пальце, и она выпустила сквозь зубы тихий беспомощный вскрик.

Над плечом опять появилась Девятнадцать Тесло с открытым флаконом в руке. Бесцеремонно вылила содержимое на пальцы Махит.

– Минеральное масло, – сказала она, взяв тряпку. – Наверняка будет очень больно. Не двигайся. – Она скоблила волдыри тряпкой, выжимая масло в раковину. Махит казалось, что с ядом сходит и кожа. Старалась не отдернуться. Девятнадцать Тесло еще дважды наливала масло и оттирала. Под конец у Махит уже тряслись поджилки. Эзуазуакат железной хваткой взяла ее за руку и усадила на закрытую крышку унитаза.

– Если упадешь и раскроишь череп, – сказала она, – то зачем я тебе лечила пальцы.

Кто бы цветок ни оставил, это не Девятнадцать Тесло – зачем ей пытаться убить Махит, а потом тащить в ванную и спасать ей жизнь? Как резко она рявкнула тогда «нет».

(Так резко – и так близко. Следила? Как долго следила? Ждала, принюхается ли Махит к цветку, – только тогда решила вмешаться…)

А какая разница?