Память Древних

— Я не могу дотянуться до тебя всей своей магией, Темный чародей, — проскрежетал архонт отвратительной клыкастой пастью летучей мыши, отшвырнув Кианнон и Ресса. — НО ТЕБЕ ВСЕ РАВНО НИКОГДА НЕ СОВЛАДАТЬ С НЕЙ! МЕСТО ТЕМНЫХ ЧАРОДЕЕВ — ВНИЗУ! ВЫ ОБЯЗАНЫ ПОДЧИНЯТЬСЯ! — Он расправил крылья. Как показалось чародейке, когда она снова смогла разглядеть что-то перед собой, они стали еще больше. — Я — ВОЛЯ! Я — МИР! И ТЫ НЕ УДЕРЖИШЬ…

— У… удержу… — прошептала она. И опустила руку вниз.

Ей нужна хоть какая-то обычная жизнь, не оскверненная, чтобы залечить себя… помочь себе…

Она не знала, кто это был. Увядание, примененное к союзникам, придало ей сил, чтобы подняться на ноги. Подранная кожа от виска к челюсти не заросла, но текучая дрянь больше не хлестала.

Архонт рассвирепел. Он не знал пощады и лупил, преобразуя себя на все лады. Плиты площадки, на которой они сражались, рушились под натиском его ударов. Данан не имела представления, когда на дрожащую лестницу взобрался, наконец, Фирин. Только почувствовала, как потяжелел на ней обновленный щит, когда очередной удар плети пришелся по левой руке. Архонт переключился на эльфа-мага. Данан осмотрелась, и последним усилием удержала себя от того, чтобы пожрать силы Фирина.

Раньше чародейка использовала Увядание для усиления других заклинаний. Но сегодня она использовала Увядание на живых, чтобы усилить Увядание — на мертвом, и чудовищно страшном…

Фирин встретил прямую атаку архонта — несколькими лентами-лезвиями — прочными щитом, а Данан, как кровопийца, вцепилась на сей раз в лезвия архонта голыми руками, надеясь высосать силу из чар Темного, сколько получится.

Это было нужно сделать, нужно… потому что она все еще слабее его. Потому что она не вытянула из него даже половины!

На сей раз у неё треснула кожа на груди слева. Трещина, словно Данан была из мрамора, перекинулась на ключицу, шею, и разошлась до челюсти.

— Дан…ан… — хрипя от натуги позвал Фирин, пытаясь удержать потерянный, невидящий взгляд чародейки на себе. Если она перестанет концентрироваться хоть на чем-то, что еще помнит…

В ней не осталось ничего от Данан, кроме былого отчаяния. А все остальное — древняя скверна Аэриды.

— НИКОГДА ТЫ НЕ СПРАВИШЬСЯ!!! — безумствовал архонт, не в силах сдвинуться с места, пока она выпивала его жизнь.

— У…дер… жу… — почти бессмысленно.

«Удержу, и когда меня станет больше — размажу». — Она еще могла сказать это себе, мысленно, но кому другому вслух — уже нет.

На лестнице, отвлекая архонта от магов, показались Стенн с Борво и Диармайдом.

Архонт засмеялся снова: дерзко, распрыгиваясь на жутких когтистых лапах. Он одним ударом отшвырнул Хольфстенна в сторону, и у того пошла из кровь головы.

Нормальная, зачем-то поняла Данан. Нормальная кровь Хольфстенна.

Паскуда…

— НИКТО ИЗ НИХ НЕ ПОМОЖЕТ ТЕБЕ, ТЕМНЫЙ ЧАРОДЕЙ!!! СМИРИСЬ!!! Я РАЗОБЬЮ ТАЛНАХ — С ТОБОЙ ИЛИ ТОБОЙ!!! И ЗАБЕРУ СЕБЕ ВСЕ, ЧТО ПО ПРАВУ МОЕ!!! ВЕСЬ МИР!!! ВЕСЬ! МОЙ!!! ИДИ СЮДА!!!

Он вздернул крылья, откидывая Борво и Дея. Отлетев, те упали навзничь, но тут же вскочили на ноги, врываясь в бессмысленный бой, чтобы дать драгоценную секунду Фирину, за спиной которого возник Жал.

Данан вело. Она пыталась сжать духовный клинок, обычно не имевший для неё веса, но тяжелый сейчас настолько, что не получалось отодрать даже вершину острия от раздолбанных каменных плит.

Архонт снова отшвырнул Борво и Дея, как назойливых мух и — удостоил их великой чести: подпитать его.

— А как ты будешь себя чувствовать, когда применишь Увядание в следующий раз, — вкрадчиво спросил он у Данан, — и вытянишь из меня их силы и жизнь?

Ему это показалось ужасно забавным. Он занес над мужчинами крылья. Мгновением раньше огромные и кожистые, а теперь — словно из жидкой тени с многочисленными зазубринами. Ощерился.

И вдруг…

Шипя, отплевываясь, завертелся на месте, клацая клыками в ядовитой слюне, лапой отгоняя всполохи ослепительно белого света, которые по подсказке Жала сколдовал Фирин, бросив архонту прямо в морду.

— ЭТО НЕ ПОМОЖЕТ ТЕБЕ, ЖАЛКИЙ РАБ!!! — обернулся он к Фирину.

С этой стороны его тоже настигло сияние. И сквозь него архонт, щурящийся, отмахивающийся, не увидел мелькнувшего в мерцании амниритового эльфа. Жал в один ловкий прыжок оказался позади Темного, запрыгнул ему промеж крыльев, и, вложив всего себя, просунул обе руки внутрь чудовища. Встал ему на икры, заставляя согнуть колени под его, Тальвеса, весом. Одной из рук потащил сердце, другой вцепился в ребро. Потянул архонта назад, прогнул, подставляя для удара уродливую грудь.

— ДАНАН!!! ДАВАЙ!!!

Потерянная в черноте и будто вновь из глубины ужаса увидевшая свет Данан, вцепилась в меч и воткнула его, стараясь не приближаться к архонту ближе, чем надо. Пустота в ней словно прыгала от близости хозяина и буквально выплескивалась через все раны. Глядя на орущего и недоумевающего архонта, который пытался выдернуть из себя чужеродное вмешательство, Данан попыталась сконцентрироваться. На нем одном, но…

Жал знал.