Память Древних

— Я не знаю, что ты за маг, Фирин, — протянул Жал, растерянно, и как мог громко, чтобы эльф расслышал, — но определенно — спасибо, — и грузно выдохнул, не двигаясь.

На «определенно, пожалуйста», Фирина, быть может, и хватило бы, но он поленился. Поэтому просто хмыкнул.

— Данан, — шепнул Жал.

— Данан, — словно соглашаясь, повторил Борво. Он, кое-как приподнялся, огляделся и… изо всех внезапно вспыхнувших сил рванулся к чародейке. Та, еще распластанная, пыталась, опираясь на руки, хоть как-то встать. Едва ей хоть как-то удалось отскрести себя и попытаться удержаться на двух конечностях, как подлетевший Борво пнул девчонку, заставляя упасть и перекатиться в сторону.

— Ты… совсем… идиот… ДЕЙ?!

Данан оглянулась, и увидела, что Борво, оттолкнувший прочь, занял её место под мечом Диармайда. Новоявленный король Даэрдина стоял, тягая туда-сюда на пол-ладони клинок, засаженный в грудь недоумевающего лучшего друга. Его губы беспокойно двигались: «Это ты виновата! Скольких ты убила после меня? Сегодня, вчера, в тот день?».

— Дей, — выхрипел Борво, пытаясь остановить меч у себя в груди обеими руками.

— Борво! — крикнул Диармайд, даже не понимая, что Борво перед ним. — Ты не понимаешь! Она — уже не она! Это Темный архонт! Она убьет нас всех!

Борво попытался из последних сил съездить Дею по лицу, но рука, едва поднявшись до уровня груди, обвисла плетью. А сам он, пошатываясь, начал заваливаться вперед.

— Темный… пал… Дей, — прохрипел он, сваливаясь в беспамятство агонии.

— Борво? — Диармайд толкнул друга в плечо, надеясь удержать на весу. — Борво! — Ему пришлось отпустить меч, чтобы удерживать обеими руками. Залитыми кровью, увидел Дей. Обычной, человеческой кровью. Он опомнился, затряс товарища, крича: — Вечный! Борво! Борво!! БОРВО!!!

Как же так?! Это он?! Он, своими руками?!

— Ох, Митриас, Борво! Пожалуйста, живи!!! Живи!!!

Борво, наваливаясь, оседал мертвым кулем.

— НЕТ, БОРВО!!! НЕ-Е-ЕТ!!!

Не удержав, Диармайд упал вместе с товарищем на пол, затрусил его, мол, хватит прикидываться, давай вставай!

— Эй, парень, — протянул Хольфстенн, подползая к погибшему другу.

Погибшему не по воле архонта, а от руки… другого друга? Стенн не смог сообразить. Факт смерти Борво вышибал воздух из легких и мысли — из черепа.

Данан кое-как перевалила набок голову:

— Бор… во… — выдохнула она с трудом. Больше попыток встать на ноги чародейка не предпринимала.

Борво не слышал. Стенн сел рядом с Деем, подергал Борво так и эдак, прижал пальцы к его шее, приложил ухо к груди.

Борво был мертв.

Кратко, скоропостижно умер по вине архонта, в последнем поветрии завладевшим умом Диармайда. Не в силах цепляться и бороться за жизнь, утомленный двумя битвами и переходом, голосом в голове, голосами вокруг…

И пронзенный им, Диармайдом, потому что попытался спасти Данан. Почему он, Дей, вообще хотел убить Данан, о, небеса?! Почему архонт выбрал именно его голову?! Если бы он только лучше боролся с собой! Если бы только архонт не говорил голосом Редгара Тысячи Битв! Ред бы ведь никогда, никогда не призвал его убить Данан! Он сам её спас когда-то! Если бы у него, Дея, был какой-нибудь артефакт, вроде того эльфийского камня, что не позволял Темному проникать в их сознание у Тальвады! Если бы…

— С дороги! — зло, раздраженно бросил Фирин, ковыляя к Борво. По его лицу читалось, что он ненавидит всех этих сопливых детишек, неспособных сделать хоть что-то по уму. По дороге Фирин отвлекся, оглянулся на тело убитого архонта. Присел рядом и коснулся ладонью. Какой же силой он обладал, если даже в момент гибели ухитрился подчинить себе смотрителя? Самого нестойкого, быть может, но все-таки! Ведь по замыслу, видимо, Дей должен был убить Данан до того, как она справится с Погибелью, и если бы Фирин со своими щитами не подоспел, итог битвы мог бы оказаться совсем другим.

— Да уйди ты! — снова рявкнул Фирин, оставив в покое труп монстра и подбираясь ближе к Борво.

— По… поздно, — раскачиваясь взад-вперед протянул Дей и застенал: — БОРВОООО!!! — вздергивая друга и прижимая его к себе.

— Я. СКАЗАЛ. С ДОРОГИ! — растеряв последние крупицы былого терпения гаркнул Фирин и, толкнув Дея в плечо с неожиданной силой, сел рядом с трупом.

— Ты же говорил, никто не может воскрешать мертвых? — с трудом сложив слова в смысл, выдавил из себя Хольфстенн. Фирин ничего не ответил, сосредоточенно сплетая сложный рисунок заклинания промеж ладоней.

Дей и Хольфстенн смотрели на манипуляции телеманта, задержав дыхание. Дей, по мнению Стенна, бился в истерике по самые уши. В другой ситуации он мог бы пошутить: «Боже, что ждет Даэрдин с таким нытиком во главе? Мало, что девственник — какой слюнтяй!». Но, пошарив по всем потаенным углам собственной сущности, Хольфстенн не наскреб и крохи оптимизма. Только смотрел, как серебристое облако освобожденной Пустоты оседает вокруг мертвого Борво, былым узором ложится на мужское лицо и гаснет, лишенное основного источника скверны. Лишь у самых глаз Борво остались тонкие полоски серебристого мерцания.