Память – это ты

– Другими словами, поработать нянькой, – буркнул я.

– Скорее, шофером. И я не обратился бы к вам, если бы дело не было важным. Но меня попросили так, словно положение отчаянное, и нужен человек, который хорошо держится, умеет себя вести и обладает определенным воспитанием. А у меня в мастерской, как известно, только бесполезные юнцы и обезьяны с отвертками.

– А о ком речь?

– О Кармен Франко.

– Дочь…

– Совершенно верно.

– Я думал, у нее свои сопровождающие.

– Разумеется. Но она хочет немного приватности, хочет воспользоваться поездкой и попросила кого-нибудь, кто знает побережье и лучшие пляжи.

– Но я не…

– Не волнуйтесь. Я уже все сделал за вас. Моя жена и ее подруги – хоть зачем-то пригодились эти сушеные мумии, уничтожающие кофе и печенье в моем доме, – посоветовали свозить ее в Гарраф. Там есть бухточки, где сеньориту Франко никто не побеспокоит. Детали обсудим потом. И, кстати, заодно испытаете автомобиль.

– Мне можно взять “мерседес”?!

– Нужно. Но напоминаю: это вам не катание с какой-нибудь распущенной подружкой, у которой на лбу написано “богема”. Вы будете отвечать за дочь каудильо. А это чудо – один из его официальных автомобилей. Постарайтесь на совесть, ведите себя, как вы умеете, пусть у Народной принцессы будет незабываемый день. Не подведите меня, и я обещаю, что не подведу вас. Понимаете?

– Да, сеньор. Когда?

– Пока хватит и того, что вы знаете куда и с кем. Подозреваю, что скоро. Субботний вечер ваш, но начиная с воскресенья вы должны быть доступны двадцать четыре часа в сутки. И еще, Эсприу, ни слова об этом… никому. Понимаете? Полная конфиденциальность.

– Конечно, шеф. Я могила. А подруги вашей жены?

– То есть?

– Женщины не умеют молчать. Не разболтают?

– Сплю и вижу, чтобы хоть одна проболталась, тогда я всех их расстреляю.

Иногда я не мог понять, шутит шеф или говорит серьезно. Но когда имеешь дело с таким персонажем, лучше на все кивать и поскорее убираться с глаз долой.

20. Двое и ростовщик

Колокольчик нервно звякнул. По узкому проходу между стеллажами Полито подошел к прилавку в глубине магазина. Все было таким, как он помнил. Даже затхлый запах, присыпанный многолетней пылью.

За прилавком по-прежнему стоял тот же старик, только заметно одряхлевший. Его кашель было слышно почти что с улицы, но слух и чутье оставались остры, как у дикого зверя.

– Так-так-так. Кто это к нам пожаловал?

– Привет, старик, тебе бы кашель подлечить…

– Не-е-е, – проскрипел он в ответ. – Пустая трата времени.

– А твои псы?

– Зачем они тебе? Убить меня хочешь?

– Не-е-е. Пустая трата времени.

Оба холодно улыбнулись.

– Пришлось ими пожертвовать.

– Стали кусать руку, которая их кормила, так?

– Не-е-е… просто стали не нужны. Им всегда было далеко до тебя.

– Ну разумеется. Я никому за гроши ребер не ломал.

– Верно, но фирме нужны разные люди. Ты был мастер украсть что угодно – изобретательно, бесшумно, изящно даже. А они были мастера сделать так, чтобы тебе не приходило в голову обокрасть меня. Я слышал, сейчас ты работаешь на стройке.

– Правильно слышал.

– Не-е-е… Такой талант губишь. Мы могли много заработать вместе.

– До тех пор, пока ты меня чуть не убил.

– Ты украл у меня монету! – Ростовщик зашелся долгим кашлем.

– Она никогда не была твоей, старик.

– Как и все, что ты здесь видишь, – с гордостью ответил тот, широким жестом указывая вокруг. – Но ты никогда не обращал на это внимания.

– А теперь обращаю.

– Вижу, вижу… И ты не поленился прийти сюда, чтобы сказать мне это?

– Мне нужны деньги, – произнес Полито вымученно, пересиливая гордость.

Тонкие губы Эммета скривились в жестокой и довольной улыбке.

– Конечно, нужны. И я могу их добыть, в этом нет никаких сомнений. Мне сейчас интересно другое: что ты можешь предложить взамен?

– Ты уже сам сказал – свой талант. Послушай, старик, речь не об одолжении, я пришел договориться. Я делаю работу, ты платишь. Точка.

– Я слишком хорошо тебя знаю. У тебя уже есть план. – Эммет придвинулся ближе: – Что ты задумал?

– Завтра вечером я иду в “Мельницу”, а у тебя там дела. Давно уже.

– Раньше, раньше были дела, – поправил старик. – Сейчас все иначе.

– Именно. Становится все труднее найти юные таланты, готовые рисковать шкурой. Или я ошибаюсь?

– Не слишком, – покорно согласился старик. – Сейчас за всеми следят, повсюду соглядатаи и доносчики, появилась военная полиция, и если тебя вдруг поймают, то наказание будет… как бы поточнее сказать… образцово-показательным.

Полито лукаво улыбнулся, и Эммет посмотрел на него не без гордости:

– Я скучал по тебе, малыш. Скажи мне, ты веришь в судьбу?

– Нет.

– Хорошо, потому что я тоже не верю. Но верю в совпадения. И как раз такое совпадение, что мне нужно в ближайшие два дня передать посылку.

– Я передам.

– Не-е-е, не спеши. – Эммет закашлялся, не договорив. Пожевал губами, поднес ко рту истрепанный платок и снова убрал его в карман пиджака, который был ему велик не меньше чем на два размера. – Сам знаешь, в нашей работе спешка – плохой советчик. Если я до сих пор его не передал, то потому, что за ними следят.

– За кем?