Память – это ты

В свое время Монтойя был мэром городка где-то в Арагоне, но в начале войны, когда почти везде преобладали республиканцы, ему пришлось скрываться. Его схватили из-за того, что “не хотелось бежать”. Цитирую дословно. Их группу преследовал отряд республиканских солдат, и всем остальным удалось спастись. По словам Монтойи, если до тех пор он ни разу в жизни не бегал, то не стоило и начинать “из-за каких-то недоумков коммунистов, обожавших Советский Союз”. Солдаты, узнав, что имеют дело с политиком, перевезли его в Барселону, чтобы посадить в тюрьму вместе с другими важными птицами. Узников раза четыре или больше переводили из одной тюрьмы в другую, и в итоге выжил только Монтойя. Даже на “Уругвае”. Там он познакомился с капитаном Аматом. Вскоре после освобождения (благодаря вашему покорному слуге) он был отмечен и награжден за свою неоценимую службу и преданность родине. А во время первых перестановок даже вошел в состав правительства Франко в качестве министра инфраструктурного развития. Министром он оставался недолго, поскольку каждые пять-шесть месяцев происходили новые перестановки, при которых личные интересы и подхалимство оказывались важнее профессиональных качеств. Но у Монтойи оставались свои люди в правительстве и многочисленные связи с новым режимом. Хотя режим нравился не всем даже среди тех, кто боролся и сражался за него, как Монтойя или сам Амат.

Я сидел в машине и ехал в Эндай, потому что услышал то, что не должен был слышать. А именно разговор капитана и Монтойи, произошедший пятью днями ранее и чреватый самыми серьезными последствиями. И хотя оба по-прежнему сердились на меня за нарушение приватности, я ни в коем случае не хотел за ними шпионить. Они меня сами не заметили. Собственно, капитан думал, что меня нет дома, поскольку я должен был быть на службе. Но накануне я допоздна возился с мотором “форда”, и начальник дал мне отгул.

В общем, 15 октября я сидел на диване в гостиной и изучал в газете киноафишу. Я хотел сводить Анхелиту, галисийку с необъятной грудью, на премьеру “Лучшего в жизни” – газета характеризовала картину как “занимательную историю, которая доставит вам удовольствие, развеселит и насмешит”. Это было как раз то, что надо, а кроме того, фильм шел в кинотеатре “Курсааль”, рядом с домом. Тут раздался звонок в дверь, и я, согласно версии капитана, переключился в режим шпиона. Возможно, поняв, что они меня не замечают, я перестал листать газету и немного пригнулся, чтобы голова не высовывалась из-за спинки дивана, но разве это шпионаж! Скорее, что-то вроде “нежелания выдавать присутствие”.

Я услышал, как открылась дверь в квартиру, а затем – пронзительный смех Монтойи.

– Капитан Хуан Амат Вилар! Здравия желаю! Поздравляю с повышением! – сказал Толстяк шутливо, как обычно говорят с близкими друзьями.

– Чему я обязан визитом столь высокопоставленной особы?

Иногда они в шутку, имитируя официальный стиль, называли друг друга на “вы”. Оба вошли в гостиную и сели за обеденный стол, ровно у меня за спиной.

– Я слышал, ты уже не министр.

– Правильно слышал. Каждый день придумывают новые должности. Сейчас я что-то вроде главы департамента в министерстве транспорта. Не спрашивай, что это такое, потому что я сам ни черта не понимаю. Думаю, этого не знает даже тот идиот, который меня туда пристроил. Дурдом.

– Хочешь чего-нибудь? Чай, кофе?

– Глоточек виски не помешал бы.

– О чем я только думаю! Уже одиннадцать утра. – Амат встал.

– Ты по-прежнему в форме, капитан. Я рад. Как у вас с парнишкой? Ладите?

– Надеюсь, что да.

– Пришлось потрудиться.

– Ничего особенного. А вот ему было непросто.

– Ты замечательный человек, Хуан. В виски ничего не смыслишь, но в остальном замечательный.

– В такое время всем нам нужна помощь и надежные люди.

– Лучше не скажешь, дружище. Как раз поэтому я и пришел.

Едва сообразив, что разговор предстоит серьезный, я засомневался, не лучше ли мне обнаружить себя. Достаточно было просто пошуршать газетой, но я этого не сделал. Монтойя захотел выйти на балкон, и я потерял нить разговора. Через несколько минут они вернулись в гостиную, Монтойя подлил себе виски.

Тут я хотел объявиться, притворившись, что только пришел, но, услышав первые фразы, решил не покидать укрытия.

– Так что же? Что скажешь, дружище?

– Не знаю, Монтойя. Это рискованно.

– Просто небольшая встреча. Я без проблем тебя включу в состав участников. Соберешь информацию и принесешь мне.

– Не люблю немцев.

– Думаешь, они нас любят? У нас просто общие интересы.

– Почему я?

– Ты же сам прекрасно сформулировал! Вот и мне нужна помощь, нужен надежный человек. Мы долго сидели в одной камере, Хуан.

– Я уверен, что есть и другие, кому ты доверяешь.

– Это вопрос не только доверия. У тебя есть нужные навыки. Я знаю, кто ты и что сделал для страны, прежде чем тебя арестовали. И сейчас я прошу тебя о том же.

– Ты хочешь, чтобы я предал…