Память – это ты

– Для начала, они верят в тебя.

– А если мы ошибаемся?

– Если мы подведем их, мы подведем и себя тоже. Никто их не обманывает. Они прекрасно знают, что стоит на кону и чем они рискуют.

– А ты, Паскуаль, чем рискуешь?

– Не понимаю…

– За что ты борешься? За кого сражаешься? Почему ты еще здесь, Паскуаль?

– Не хочу опять спорить на эту тему. – Он встал, собираясь уйти.

– Почему не хочешь?

– Потому что ты ее поднимаешь, только когда тебе хочется ссоры!

– Это ты сразу раздражаешься, если я хочу поговорить.

– А зачем? Почему тебе всегда нужно обсуждать это?

– А почему тебе не нужно?!

– Потому что речь идет о моей семье, черт подери!

– Если они для тебя так много значат, какого черта ты не с ними? Ты уже несколько лет воюешь в горах, как будто это кому-нибудь нужно, а твои жена и родители ждут во Франции. Если бы у меня была семья, похожая на твою, я бы ни секунды не сомневалась! Я бы ушла к ним.

– Все не так просто.

– Все очень просто. Собираешь свои манатки и уходишь. Никто тебя не упрекнет.

– Чего ты так боишься? Что я останусь сражаться за страну или что я останусь сражаться за тебя? – Паскуаль вздохнул, в его взгляде читалась любовь, какой он ни к кому больше не испытывал. Хлоя была столь удивительной, необычной и сильной, что иногда он и сам забывал, что ей всего двадцать два. – Видишь ли… я не планировал влюбляться в разгар войны, но так случилось, и точка. Ты знаешь, что я люблю тебя. И ты знаешь, что все эти годы я воюю бок о бок с тобой, потому что не могу тебя бросить. Я не скрываю этого и не собираюсь никогда скрывать. Может, ты чувствуешь то же самое, а может, и нет, я тебя об этом никогда не просил, но это ничуть не изменит моих чувств к тебе.

Хлоя пристально посмотрела на него. У нее в душе шла бесконечная схватка между болью и любовью, которые вызывал в ней Паскуаль. Но именно в гуще сражения Хлоя чувствовала себя лучше всего. А это сражение было из тех, где можно принимать даже самые плохие решения, потому что их последствия простирались не далее завтрашнего дня. Ведь назавтра оба могли погибнуть. Хлоя отложила винтовку и притянула Паскуаля к себе.

С утра небо было грозовым. Объявили начало операции “Вернем Испанию”, и члены Сопротивления принялись за дело. План был составлен безупречно.

В течение следующих дней произошли первые столкновения с полицией и гражданской гвардией на пограничных пунктах. Как и предполагалось, войти в долину было несложно, лишь в некоторых населенных пунктах, в частности в Бусосте и Саларду, им попытались оказать сопротивление, но ничего такого, с чем Невидимки не могли бы справиться. Превосходство их сил было очевидно, и вскоре они захватили первые казармы. Но по мере продвижения вперед они чувствовали: что-то не так. Их принимали не как спасителей. Скорее, наоборот. Холодность местных жителей по отношению к ним была почти оскорбительной. Или никто не предупредил людей о надвигающейся революции? Почему никто не приветствует Невидимок? Почему целые деревни не поднимаются вместе с ними? Разве люди не понимают, что они пришли освободить их от ярма фашизма и диктатуры? Но большинство жителей прятали глаза и укрывались в своих домах или садились на велосипеды и телеги, чтобы скорее уехать подальше. Люди боялись? Некоторые даже советовали Невидимкам развернуться и уйти туда, откуда пришли.

Хлоя шагала впереди отряда, наблюдая реакцию жителей с некоторой недоверчивостью:

– Да что здесь, черт возьми, происходит?

– Они знают что-то, чего мы не знаем, – озабоченно заметил Паскуаль.

– Может быть, мы ошиблись. Может быть, люди уже устали воевать, – присоединился к разговору Бернеда, на груди которого сиял Военный крест.

– Нам говорили другое.

– При всем уважении… Кто это говорил? Группка лидеров коммунистов и республиканцев, находящихся в изгнании в тысячах километров отсюда?

Бернеда был прав, но если начать сомневаться в полученных сведениях на этом этапе, то вся операция теряет смысл. Вскоре они дошли до туннеля у Вьельи. Его строили уже несколько лет и еще не достроили, но все же это был удобный маршрут.

– Так, занимаем позиции, как решили. Запад, восток и центр.

Приказы отдавала уже не Хлоя, но Беляночка. Партизаны рассеялись по окрестностям, кроме батальона, которым она командовала лично, готовясь пересечь туннель.

– Мы правда полезем в эту мышеловку? – спросил Бернеда.

– Представь, что на другом конце туннеля сыр, – ответил Паскуаль.

– Это-то меня и волнует, приятель. Никто не оставляет сыр на виду просто так, чтобы другие его съели.

– Думаешь, это ловушка?

– Что-то мне тут не нравится. И сдается мне, что и вам тоже.

– Другие идут вперед, и мы не можем оставаться на месте. Франкисты еще не отошли с позиций, потому что не знали, с какой стороны нас ждать. Каждая минута нашего простоя – это им подарок, чтобы мобилизоваться, – подбодрила Хлоя. – Мы должны занять Вьелью и взять под контроль горные перевалы. А туннель – это наши ворота. Это наш шанс!