Память льда. Том 2

– Станут ли боги-волки объявлять войну т’лан имассам? Придут ли они вместе с т’лан айями перегрызть наши глотки, Кованый щит?

– Я не знаю, сударыня. Вам придётся ответить за принятые вами решения. Но мне страшно за вас, заклинательница. Тогг и Фандерея – Взошедшие звери. Их души неведомы таким, как вы и я. Кто может предвидеть, что таят сердца подобных существ?

– Где они сейчас?

Кованый щит пожала плечами.

– На юге. Похоже, мы все сойдёмся в Паннионском Домине.

– Тогда у меня есть время.

– Осуществление вашего дара, сударыня, может погубить вас.

– Всегда – честная сделка, честный обмен, – пробормотала Серебряная Лиса наполовину себе самой.

Морпехи переглянулись, услышав эти слова – легендарные в Войске Однорукого.

Женщина из баргастов подошла и остановилась на расстоянии нескольких шагов. Острые тёмные глаза напряжённо следили за разговором Кованого щита и Серебряной Лисы. В паузе она рассмеялась глубоким смехом, чем привлекла к себе внимание.

– Жаль, что нет мужчин, достойных такой компании, – прорычала она. – Это зрелище мне напомнило, где кроется истинное сердце власти в этом мире. Малазанские морпехи, Кованый щит «Серых мечей», ведьма и чародейка. А теперь, для полноты картины, ещё и дочь баргаста из племени Белолицых… с едой и вином.

Солдаты вскочили на ноги, ухмыляясь.

– И я хочу сплетничать! – воскликнула Хетан. – Кованый щит, Итковиан ведь больше не блюдёт обеты, верно? Я могу уложить его в постель…

– Если сумеете поймать, – ответила Норул, приподняв бровь.

– Я бы сумела его поймать, даже если бы у него было пятьдесят ног! Серебряная Лиса! Как насчёт Круппа?

– А что с ним? – озадаченно спросила заклинательница костей.

– Ты уже взрослая женщина. Могла бы подмять его под себя! Чтоб он завизжал!

– Какая ужасная картина.

– Он-то, конечно, круглый, мелкий и скользкий, но умён же, да? Ум сам по себе горячит кровь, разве не так? Я слышала, что хоть ты и выглядишь как женщина, в самом важном смысле – всё ещё дитя. Взбодрись желанием, девочка! Ты слишком долго якшалась с неупокоенными и усохшими! Как я всегда говорю – хватай копьё обеими руками!

Серебряная Лиса медленно покачала головой.

– Говоришь, ты принесла вино?

Хетан подошла, улыбаясь ещё шире.

– Да, два меха, такие же большие, как твои груди, и, без сомнения, такие же сладкие. Подходите же, мои достойные спутницы, и попируем!

Харадас улыбнулась.

– Отличная идея, благодарю.

Кованый щит заколебалась. Она посмотрела на морпехов и принялась снимать свой помятый шлем. Норул глубоко вздохнула:

– Пусть волки подождут, – сказала она. – Я не могу придерживаться тех же жутких ограничений, что мой предшественник…

– Не можешь, – с вызовом спросила Хетан, – или не будешь?

– Не буду, – поправилась воительница, стянув шлем. Вспотевшие, отмеченные сединой волосы свободно рассыпались. – И да простят меня Волки.

– Одна из них точно простит, – заверила её Хетан, выкладывая снедь из своего мешка.

Колл подоткнул меха вокруг хрупкой, высохшей фигурки Мхиби. Её глаза дёргались под закрытыми веками – беспорядочно и резко. В дыхании звучали хрипы. Даруджийский советник посмотрел на неё ещё немного, затем выпрямился и соскользнул с повозки.

Мурильо стоял неподалёку, затягивая ремни бурдюков с водой, прикреплённых к правой стороне повозки. Упакованную пищу, купленную утром у торговца-баргаста, накрыли старыми палатками и прикрепили к другой стороне, отчего рхивийская повозка выглядела теперь широкой и раздутой.

Двое мужчин купили пару лошадей по заоблачной цене у Моттских ополченцев – отряда наёмников при армии Каладана Бруда, который выглядел на удивление бестолковым и о самом существовании которого Колл прежде даже не догадывался. Доморощенные наёмники рядились в лохмотья, которые никак не вязались с военным делом, зато отлично согласовывались с названием отряда. Кони были едва объезжены, толстоногие, но высокие. Ополченцы называли эту породу своей собственной – выведенной из натийских боевых, моттских тягловых и генабарийских ломовых, что в совокупности дало крупных, упрямых, злых животных с удивительно широкими спинами, отчего ехать на них верхом было сплошным удовольствием.

– Если они тебе руку не откусят, – добавил наёмник с неровными зубами, вытягивая вшей из длинных, слипшихся прядей у себя на голове и отправляя в рот. Говорить это ему не мешало.

Колл вздохнул, смутно расстроенный этим воспоминанием, и осторожно подошёл к лошадям.

Кони могли быть близнецами – одинаково медно-рыжие, с нестрижеными гривами и густыми хвостами, усаженными репьём и семенами трав. Сёдла были малазанские – несомненно, старые военные трофеи, толстые попоны под ними – рхивийские. Животные внимательно следили за ним.

Один жеребец случайно качнул крестцом в сторону даруджийца. Тот остановился, выругался себе под нос.

– Сладкий корень, – отозвался Мурильо из-за повозки. – Подкупи их. У нас тут немного есть.

– Вознаградить их за плохое поведение? Нет уж.