Память о мечте

Я очень средний реставратор,
И все ж клиентам нет числа,
Как будто мистификатор
Иль зазывалу наняла.

Пока настороже локатор,

Найдутся для меня дела…
Я тихой жизни декоратор,
Рисую видимость тепла.

Ведь люди памятью пустою

Стремятся возродить устои,
Боясь грядущих перемен.

Среди картин, не слишком редких,

Скупают предков в пышных клетках
Своим прапрадедам взамен.

Любовь

Любить и быть любимым —
Какой святой удел!
Но мы проходим мимо,
Уходим за предел.

Мы пишем, пишем, пишем

Отчеты и труды,
Не замечая свыше
Ниспосланной беды.

Мы точим, точим, точим

Какую-то деталь,
И о любви хлопочем,
Как будто режем сталь.

Мы пашем, пашем, пашем…

Потом, смывая пот,
Глядим – под крышей нашей
Влюбленность не живет.

Но разговоры эти

По-своему смешны:
Монтекки с Капулетти
Нам больше не нужны.

И все летит планета

В бездумный оптимизм…
Ромео и Джульетта —
Сплошной анахронизм.

«Не боги, конечно, горшки обжигали…»

Не боги, конечно, горшки обжигали,
С Олимпа пошло разделенье труда.
Но боги горшечников не обижали,
И сами усердно трудились тогда.

Воители, судьи, певцы, костоправы

В обмен на горшки отдавали умы.
Они не гнушались почета и славы,
Но разве гнушаемся почестей мы?

– Юпитер, ты сердишься, значит, не прав ты!

Ну, как громовержец такое терпел?
Его одаряли всей горечью правды
Горшечник, кожевенник и винодел.

И смертная женщина Бога рожала

В страданьях, в неведенье и торжестве.
И даже сомнению не подлежало,
Что Бог и ремесленник – в кровном родстве.

И ныне, и присно с пером или плугом

В счастливой усталости избранных дел,
Мы все одинаково служим друг другу,
И каждому свой достается удел.

Археология