Память по женской линии

Ранним утром Ксюша родила здоровенького мальчика. Она очень старалась все делать правильно и не отвлекать сестричек попусту. Даже кричала тише, чем другие роженицы. Молока у молодой мамочки оказалось много, похоже, Игорь сделал все правильно в ночь перед родами. А когда – уже дома – Ксюше приснился сон про мужа и подругу Ольгу, не поверила: глупость, полная глупость. И стали они жить втроем. Ксюша, Игорь и сын Никитка.

Изредка встречаются такие простые девочки. Особая раса. Девочки с мягкими губами, пухлыми щеками, непослушными прядками, застилающими лицо и фарфоровый лоб, мешающими разглядеть вечно удивленные глаза, – эти девочки похожи меж собой. Они частенько учатся на тройки, ими не интересуются мальчики, а колготки у них собираются гармошкой на щиколотке. В первом классе они приносят наборы открыток с изображением животных или цветов, а когда начинают показывать одноклассникам, часть открыток тотчас оседает по чужим партам, запрятанная в тетради, учебники, ранцы. Девочки не расстраиваются, они улыбаются этими невозможными мягкими губами и молчат. В летних лагерях соседки по комнате с удовольствием пользуются шампунем этих девочек, импортным и дорогим, беззастенчиво поедают их клубнику, оставленную на блюдце, а девочки улыбаются. В институтском общежитии такие девочки моют, обычно не слишком тщательно, посуду, забытую сокурсницами на столе, и продолжают невыносимо кротко улыбаться. Они вырастают, эти девочки. Но взрослых среди них почему-то не встречается.

Ксюша ухитрилась стать взрослой простой девочкой. Ее любили подруги и коллеги, а пуще всех – начальники; даже муж ее любил. Любовь была снисходительной: как еще прикажете любить простых девочек? Что-то с ними такое не то, глуповаты, что ли? Жизнь их особенно не задевает, они не замечают ничего внешнего. Так, Ксюша счастливо не заметила изменений в стране, что до перемен в семье, наверняка не скажешь.

Сын Никита подрастал согласно жизненной программе, почти не болел, что даже странно для ребенка, живущего в сыром петербургском климате, мало огорчал родителей, что совсем уж ни в какие ворота – шустрый мальчик-то. Игорь все чаще ездил в командировки – работа такая. Он делал карьеру и рос почти так же быстро, как Никита. В каждой командировке заводил плановую интрижку, в некоторых городах образовались постоянные подруги, но это как раз морока, постоянных подруг Игорь не любил. Обманывать жену было не стыдно, а привычно и комфортно. Странно было бы ее не обманывать, такую неревнивую, домашнюю, неконфликтную.

С подругой Ольгой разошлись, сперва Игорь, это у него происходило почти непроизвольно и стремительно, после – Ксюша. Игорь поначалу боялся, что Ольга насплетничает жене лишнего, зря боялся, Ксюша бы все равно не поверила.

Иной раз под настроение доверчивость и дефицит ревности жены казались обидными, но нельзя иметь все одновременно. Одним словом, Игорь свою семью любил и никогда не помышлял о другой, какие бы бурные романы ни разворачивались в параллельной жизни.

А Ксюша часто вспоминала о жене известного в сороковые – пятидесятые годы советского певца и актера, о том, как та беспокоилась, есть ли дрова на даче, когда певец с очередной любовницей отправлялся туда; боялась жена, что грешники замерзнут.

Ксюша давно перестала спрашивать мужа, чем тот занят в командировке или где-то еще: сам рассказывал, весьма красочно. Она хотела бы не знать, чем он занят, но знала всегда: по особенному блеску глаз Игоря, по приступам хорошего настроения; слишком хорошо знала его всего. И если плакала по этому поводу, то старалась, чтобы ни сын, ни муж не заметили.

Ксюша надеялась, что к сорока годам муж перебесится, в крайнем случае – к пятидесяти. А уж в самом крайнем случае настанет наконец время, когда женщины перестанут его интересовать вовсе. Ксюша ждала. Не сказать чтобы это легко ей давалось, особенно когда Игорь делал совершенные глупости и уезжал в отпуск с сыном

и любовницей, втроем. Хорошо, что Никитка быстро научился молчать.

Жили они долго и счастливо и дожили до кризиса среднего возраста. Жаль, что сей кризис придумали как раз при их жизни, может, так и проскочили бы, да куда там: психологи позаботились, всучили неподготовленному тепленькому населению пресловутый кризис. И началось.

Началось у них почти одновременно, дружная же семья. У Игоря раньше, само собой, он человек быстрых реакций.