Память русской души

1828 год. Начинается Русско-турецкая война. После Наваринского сражения перед Черноморским флотом встает единственная задача — удержать господство на море. Это означало, что русский флот не должен выпустить из Босфора в Черное море неприятельские корабли…

В конце Русско-турецкой войны, на рассвете 14 мая 1829 года маленький русский 20-пушечный бриг «Меркурий» вел морскую разведку и крейсировал у Босфора. В 13 милях от пролива команда заметила турецкую эскадру, в числе 14 судов шедшую от берегов Анатолии. Часовой закричал: «Неприятель на ветре, идет тремя колоннами!»

Казарский, поднявшись на палубу, старался разглядеть вражескую армаду. Надо было подойти как можно ближе, чтобы все рассмотреть и пересчитать. Расстояние до неприятеля заметно сокращалось. Это не было бравадой. Потребовалось некоторое время, чтобы корабли сблизились настолько, что оказалось возможным более точно определить вражеские силы: «6 линейных кораблей, 2 фрегата, 2 корвета, 1 бриг и еще 3 одномачтовых судна. Всего 14. Флот, господа! — подвел итог Казарский…» (Ю. Стволинский. Герои брига «Меркурий», М. 1963).

Ввиду явного превосходства на турецком флагмане просигналили: «Фрегатам и бригам оставаться и ждать». Немного спустя турецкий командующий приказал лечь в дрейф еще четырем линейным кораблям. Только два линейных корабля под адмиральскими флагами поставили дополнительные паруса и прибавили ход.

Весь турецкий флот остался ожидать момента, когда адмиралы либо приведут «Меркурия» в плен, либо вернутся с победой, утопив русский бриг. Никто на турецких кораблях не сомневался в победе, настолько велик был п еревес в силах.

Два громадных линейных корабля, с каждого из которых можно срубить десяток «Меркуриев», против маленького русского брига с экипажем 114 человек. То есть один моряк почти на 20 турецких моряков и 20 пушек против 184 турецких пушек!!! История военно-морского искусства никогда не знала ничего подобного (Ю. Стволинский. Герои брига «Меркурий», М. 1963).

Любой бы дрогнул в такой ситуации. Но только не русские! Командир и команда «Меркурия», как ни в чем не бывало, готовились к бою.

Турки подходили с кормы и первыми открыли огонь. До «Меркурия» долетел рев турецких матросов, распаленных видом легкой, как им казалось, добычи.

После первых же турецких выстрелов на бриге состоялся военный совет. По давней воинской традиции первым имел привилегию высказать свое мнение младший по чину. «Нам не уйти от неприятеля, — сказал поручик Корпуса флотских штурманов И. П. Прокофьев. — Будем драться. Русский бриг не должен достаться врагу. Последний из оставшихся в живых взорвет его на воздух». Командир брига Казарский в своем донесении адмиралу А. С. Грейгу писал:

«…Мы единодушно решили драться до последней крайности, и если будет сбит рангоут или в трюме вода прибудет до невозможности откачиваться, то, свалившись с каким-нибудь кораблем, тот, кто еще в живых из офицеров, выстрелом из пистолета должен зажечь крюйт-камеру.

Закончив офицерский совет, командир брига обратился к матросам и канонирам с призывом не посрамить чести Андреевского флага. Все единогласно объявили, что будут до конца верны своему долгу и присяге. Перед турками был противник, выбравший смерть вместо капитуляции и бой вместо спуска флага.

У флаг-фала встал матрос с приказом Казарского стрелять в любого, кто попытается спустить флаг корабля. «Меркурий» сдаваться в плен не собирался. Но и умирать напрасно — тоже. Спасти русских могли только искусство маневра и меткость канониров.

Александр Иванович прокричал: «С Богом!» — и дал отмашку рукой.

Стоило лишь прогреметь нескольким выстрелам пушек «Меркурия», как турецких матросов точно ветром сдуло с рей, марсов и салингов.

Умело маневрируя, русское суденышко ловко увертывалось от врага, все же неся некоторые потери в экипаже и корабельной оснастке. Одно из огромных ядер пробило левый борт, другое уничтожило весло, разбросав по палубе находившихся около него моряков. Турецкие пушки самых больших калибров, стрелявшие по бригу, были смертельно опасны. Турецкий зажигательный снаряд угодил в бак. Но дружными действиями матросов огонь тут же был погашен. Шел уже пятый час дня. Турки решили взять юркий бриг «в клещи».

Как назло, в который раз, ветер ушел в вышину, и паруса «Меркурия» беспомощно повисли. Разгадав замысел врага, Казарский ничего не мог поделать: турки все же поставили бриг «в два огня». Один турецкий корабль «Селимие» бил по «Меркурию» правым бортом из 55-ти пушек. Второй корабль «Реал-бей» стрелял 37-ю пушками левого борта.

Турки стреляли по «Меркурию» всем, чем только можно было заряжать орудия: ядрами, двойными снарядами, соединенными цепями для поражения парусов и снастей, книппелями, картечью, зажигательными снарядами. Вражеские орудия, стрелявшие в упор, ревели с двух сторон. Бриг утонул в огне и дыме. Казалось, на нем не осталось ничего живого. Но проходили минуты и русские орудия вновь стреляли (Ю. Стволинский. Герои брига «Меркурий», М. 1963).