Память русской души

После нескольких залпов с двух сторон с дистанции пистолетного выстрела турки сочли, что с русскими покончено. Высокий янычар в феске и халате закричал по-русски: «Эй, урус, сдавайся, убирай паруса.» С брига ответили ружейными выстрелами. Тогда турки, обозлившись, возобновили огонь.

Вдруг появился ветер. Он усилился. Казарский воспользовался им, стараясь вывести бриг из-под убийственного огня неприятеля. Тем временем турки высыпали на палубу, посмотреть, что осталось от «Меркурия». Неустрашимый русский корабль удовлетворил их любопытство огнем своих карронад. И опять заревели пушки турецких кораблей. Над «Меркурием» с новой силой забушевал огненный смерч.

В то же время, воспользовавшись ветром и сплошной завесой дыма, «Меркурий» выскользнул из огненных тисков.

Не заметив этого, «Селимие» в упор расстреливал «Реал-бея». А оттуда палили по своему флагману.

Затем, поняв свою ошибку, турки бросились за бригом в надежде, что он спустит флаг. «Меркурий» снова достало огнем вражеских снарядов. Но на этот раз турецкий флагман захотел подойти вплотную, чтобы действовать наверняка. Казарский скомандовал взять ружья. На турецкие попадания не обращали внимания. Загорания тут же тушили. При этом бриг еще огрызался. Один из его удачных выстрелов повредил верхнюю часть средней мачты «Селимие». Послав в сторону русских последний залп, турецкий флагман лег в дрейф (В. Г. Цветков. Русская доблесть).

В это время подтянулся «Реал-бей». Взбешенные турки палили с него непрестанно. Единоборство маленького русского брига и громадного линейного корабля турок затянулось. Многие орудия брига пришли в негодность от непрестанной пальбы и перегрева. Осталось лишь штук семь карронад да небольшое количество снарядов. Действовать нужно было без права на ошибку.

Весь израненный бриг с пробоиной ниже ватерлинии, которую никак не удавалось задраить, с изодранными парусами и оборванными канатами, с молчавшими пушками стал грозно приближаться к «Реал-бею». Обезумевшие от страха враги пытались укрыться в трюмах и на палубах, а некоторые даже попрыгали за борт. Но план русских был иной. Сойдясь почти вплотную с линкором, они все сосредоточили в залпе уцелевших карронад. Он был как последняя надежда, в которую вкладывались все мастерство и доблесть русских моряков. Когда рассеялся дым, их взору предстал впечатляющий итог: на «Реал-бее» слышался треск, скрежет и вопли ужаса турок.

Ядра карронад брига перебили крепления двух огромных реев на фок-мачте турецкого линейного корабля. Рухнули основные паруса и дополнительные — лисели, которые турки поставили, догоняя «Меркурий». Теперь турецкому флагману было не до русских. Торжествуя победу, бриг вызывающе прошел около «Реал-бея», расстреляв его в довершение из ружей (В. Г. Цветков. Русская доблесть).

Затем «Меркурий» медленно двинулся в сторону своих берегов.

«Спасибо, герои!» — обратился Казарский к экипажу. В ответ над морем раздалось могучее русское «Ура!».

Пока израненный бриг приближался к берегу, где базировались основные силы Черноморского флота, контуженный, с перевязанной головой, А. И. Казарский подсчитывал потери: 4 убитых, 6 раненых, 22 пробоины в корпусе, 133 — в парусах, 16 повреждений в рангоуте, 148 — в такелаже, все шлюпки разбиты. Чтобы затем починить корабль, потребовалось четыре года…

Победа «Меркурия» была настолько фантастична, что некоторые знатоки военно-морского искусства отказывались в нее верить. Английский историк Ф. Джейн, узнав о происшедшем сражении, заявил: «Совершенно невозможно допустить, чтобы такое маленькое судно, как «Меркурий», вывело из строя два линейных корабля» (Георгиевские кавалеры 1769–1850, М. 1993).

Газеты того времени писали: «Подвиг сей таков, что не находим другого ему подобного в истории мореплавания: он столь удивителен, что едва можно оному поверить. Мужество, неустрашимость и самоотверженность, оказанные при сем случае командиром, офицерами и экипажем «Меркурия», славнее тысячи побед обыкновенных…»

Выдающийся русский адмирал В.И. Истомин позднее говорил по поводу подвига «Меркурия»: «Такого самоотвержения, такой геройской стойкости пусть ищут в других нациях со свечой…!»

Один из современников героев «Меркурия» замечательно сказал: «В летописях мореплавания сие неслыханное, невероятное и почти, как бы, невозможное событие есть еще первое, единственное и никогда еще не бывалое. Но нам дивиться нечего — на бриге были русские!» (Ю. Стволинский Герои брига «Меркурий», М. 1963).

Подвиг брига получил высокую оценку противника. После боя один из штурманов турецкого корабля «Реалбей» отметил: «Если в великих деяниях древних и наших времен находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все прочие затмить, и имя героя достойно быть начертано золотыми буквами в Храме Славы: капитан был сей Казарский, а имя брига «Меркурий».