Память сердца

Но как же? Иосиф снова попробовал пошевелиться, но всё было бесполезно. Тело распласталось на полу мёртвым грузом. И всё так же было темно за окном. А между тем новый день уже наступил. 1 марта 1953 года для всей Земли начиналась новая эпоха. Так смерть одного сулила жизнь миллионам.

Но о приближении этой знаковой смерти ещё никто не знал. Дежурные офицеры находились на своих местах, а многочисленная обслуга и челядь готовилась к исполнению своих ежедневных обязанностей. Все говорили вполголоса и ступали так, что сами не слышали своих шагов. Во всей огромной усадьбе царила напряжённая тишина. К этой осторожности, к разговорам шёпотом и с оглядкой, к подспудному и довлеющему надо всем страху их приучил сам Иосиф. За двадцать лет он вышколил всех так, что лучше и не надо. И всё было хорошо до этой роковой ночи, когда ему понадобилась помощь. Эта помощь была рядом, но она не решалась к нему приблизиться. Так странно в очередной раз осуществился давно известный парадокс, согласно которому «крайности сходятся». Человек рискует умереть в полном одиночестве и без всякой помощи со стороны окружающих по причине своей ничтожности, когда всем плевать на тебя. И точно так же человек рискует остаться один на один со смертью, если он слишком высоко вознёсся и глядит на окружающих его людей как на пигмеев или даже как на тлю, недостойную его внимания. Оно, конечно, не всегда так бывает, и не все цари и правители кончали свои дни как какие-нибудь бродяги. Но однако же такое иногда тоже случается. Уже не говоря о том, что перед смертью все равны.

* * *

В десять часов вечера, так и не дождавшись вызова за весь этот нескончаемый день, дежурный офицер всё же решился пройти на половину Иосифа. К тому же у него была веская причина: он должен был передать Иосифу секретную почту, которую только что доставил из Кремля фельдъегерь. Офицер взял запечатанный сургучом пакет и на негнущихся ногах пошёл по длинному коридору на половину «хозяина». В доме по-прежнему стояла мёртвая тишина, яркий жёлтый свет ламп придавал предметам зловещий вид. Волнуясь всё больше, офицер преодолел последние метры длинного коридора и, шагнув через порог, оказался в вестибюле, где была парадная дверь, через которую в дом входили высокие гости. Накануне ночью именно через эту дверь вышли четыре человека, с которыми Иосиф пировал. Все они благополучно уехали. А Иосиф остался. На улице его точно не было – об этом офицер имел достоверные сведения. Но и в просторном вестибюле его тоже не было. И ниоткуда не доносилось ни звука. Офицер обвёл взглядом всё помещение и не заметил ничего необычного. Все предметы были на своих местах. Во внутренние покои вели три двери: одна та, через которую только что прошёл офицер (из коридора, ведущего на другую половину дома); и ещё две двери – прямо (если смотреть от входа с улицы) и по левую руку. Первая дверь вела в большую столовую, а вторая – в малую. Обе двери были полуоткрыты, словно хозяин вышел на минутку и вот-вот вернётся. Офицер некоторое время раздумывал, потом неуверенно двинулся к большой столовой, но в какой-то момент повернул голову влево и через полуоткрытую дверь увидел распростёртое на полу тело. Он сразу узнал Иосифа – по военному кителю и, главное, по его одутловатому лицу, по взгляду мутно-жёлтых глаз. Глаза эти смотрели прямо на него. Глаза смотрели, а губы страшно шевелились, из этих губ вырывался какой-то хрип. Офицер понял, что Иосиф обращается к нему, хочет что-то сказать и не может. Он хотел подойти к Иосифу, но ноги словно приросли к полу, и всё его тело одеревенело. Его обуял ужас. Что бы он теперь ни сделал – ему конец! Это он понял как непреложную истину. Его обвинят в убийстве вождя. Или в том, что он не оказал вождю помощь в критическую минуту. Его будут изощрённо пытать, арестуют его жену и детей, вымотают из него всю душу и заставят признаться в каком-нибудь заговоре. А потом убьют! – его и ещё несколько тысяч человек, его пособников и невольных свидетелей, вовремя не сообщивших о готовящемся покушении. Уж он-то знал, как это делается. И это знание лишало его сил и остатков разума.