Память Света

— Кто ты такой? — снова прошептал Демандред. — Ни у кого в этой Эпохе нет таких навыков. Асмодиан? Нет, нет. Он не смог бы так со мной сражаться. Льюис Тэрин? Ты прячешься за этим лицом, да?

— Я просто человек, — прошептал Лан. — И всегда только им и был.

Демандред зарычал и бросился в атаку. Лан ответил «лавиной, катящейся с горы», но ярость Демандреда заставила его отступить на несколько шагов.

Несмотря на то, что поначалу наступал Лан, Демандред, как фехтовальщик, был лучше. Лан знал об этом тем же внутренним чувством, которое подсказывало ему, когда нападать, когда отражать удар, когда шагнуть вперёд или отступить. Возможно, если бы они начали сражение на равных, всё было бы по-другому. Но нет. Лан сражался уже целый день, и, хотя его Исцелили от более тяжёлых ран, мелкие продолжали болеть. Кроме того, Исцеление само по себе изматывало.

Демандред же был по-прежнему бодр. Отрёкшийся замолчал, поединок поглощал его внимание. И он перестал использовать Единую Силу, сосредоточившись на фехтовании. Он уже не усмехался, когда получал преимущество. Он не был похож на человека, который часто улыбается.

Лан ускользнул от Демандреда, но Отрёкшийся наступал «вепрем, несущимся с горы», снова оттесняя Лан к краю круга, и все-таки пробил его защиту, ранив в руку, затем в плечо и, наконец, в бедро.

«У меня есть время только для одного последнего урока…»

— Ты мой, — прорычал в коне концов Демандред, тяжело дыша. — Кем бы ты ни был, ты мой. Ты не можешь победить.

— Ты не слушал меня, — прошептал Лан.

«Один последний урок. Самый тяжёлый…»

Демандред ударил, и Лан увидел, как он открылся. И рванулся вперёд так, чтобы меч Демандреда был нацелен на его бок, и буквально насадил себя на него.

— Я пришел сюда не для того, чтобы победить, — прошептал Лан, улыбаясь. — Я пришел сюда, чтобы убить тебя. Смерть легче перышка.

Глаза Демандреда распахнулись, и он попытался отступить. Слишком поздно. Меч Лана прошёл прямо через его горло.

Мир потемнел, когда Лан соскользнул с меча. Он ощутил страх Найнив и её боль из-за того, что он сделал. И Лан послал ей свою любовь.

Глава 38 Место, которого не было

Ранд видел, как упал Лан, и это заставило его содрогнуться от горя. Темный давил на Ранда со всех сторон. Стремился его поглотить, растерзать на клочки. Слишком тяжело было выдерживать этот натиск. Ранд был до предела измотан.

«Отпусти», — это был голос его отца.

— Я должен спасти их… — прошептал Ранд.

«Позволь им идти на жертвы. Ты не можешь сделать это сам».

— Я должен… Вот что это значит.

Разрушительная сила Темного терзала его тело, точно тысячи ворон, ковыряющихся в его плоти, сдирая её с костей. Он с трудом мог думать сквозь пелену боли от этого натиска и от горя всех потерь. Гибели Эгвейн и всех остальных.

«Отпусти.

Это их выбор».

Он так сильно хотел защитить их, всех людей, которые верили в него. Их смерти и опасность, с которой они столкнулись, огромной тяжестью легли на его плечи. Как человек мог просто… отпустить? Разве это не уход от ответственности?

Или это означало, предоставить им самим нести за себя ответственность?

Ранд закрыл глаза, думая обо всех тех, кто умер за него. Об Эгвейн, которую он поклялся защищать.

«Дурак», — ее голос прозвучал в его мозгу. Любящий, но резкий.

— Эгвейн?

«Разве мне тоже нельзя стать героем?»

— Это не так…

«Ты идешь к гибели. И запрещаешь это делать другим?»

— Я…

«Отпусти, Ранд. Дай нам умереть за то, во что мы верим, и не пытайся отнять у нас это право.

Ты принял свою смерть. Прими и мою».

Слезы текли из его глаз.

— Мне так жаль, — прошептал он.

«Почему?»

— Я потерпел неудачу.

«Нет. Еще нет».

Темный содрал с него кожу. И он съежился перед лицом бескрайнего небытия, не в силах пошевелиться. Он закричал в агонии.

И тогда он отпустил.

Он отпустил чувство вины. Он отпустил стыд за то, что не сберег Эгвейн и остальных. Он отпустил необходимость защитить её, защитить их всех.

Он позволил им быть героями.

Имена вытекали из его памяти. Эгвейн, Хурин, Башир, Изам из Чарин Айил, Сомара и тысячи других. Одно за одним — сначала медленно, но всё быстрее и быстрее — он прошелся назад по списку, который когда-то мысленно составлял. Сначала там были только женщины, но список рос и стал включать всех тех, кто, как он знал, умерли за него. Он даже не представлял, каким длинным стал этот перечень, сколько он нес на себе.

Имена отрывались от него, точно были осязаемыми предметами, точно взлетающие голуби, и каждое уносило часть бремени. Тяжесть, давившая на его плечи, исчезла. Его дыхание стало спокойнее. Будто пришел Перрин со своим молотом и разбил тысячи цепей, которые тянулись за Рандом.

Илиена была последней. «Мы возрождаемся, — думал Ранд, — так что в следующий раз мы сможем сделать все лучше».

«Так делай лучше».

Он открыл глаза и протянул вперед руку, ладонью упираясь во тьму, которую ощущал как твердую стену. Его сущность, распавшаяся, когда Темный набросился на него, и ставшая неразличимой, вновь стала цельной. Он опустил вниз другую руку, потом поднялся с колен.