Читаем Памяти Пушкина полностью

448 Зап. Смирновой, I, 196. Пушкин сближал себя с Шенье (VII, 169 и 168).

449 Мы видели, что, по мнению Пушкина, «цель художества есть идеал».

450 II, 22. У Шенье (Oeuvres poétiques de André de Chénier. Avec une notice et des notes par M. Gabriel de Chénier, T. I. Par. MDCCCLXXIV, p. 129) последним четырем стихам Пушкина соответствуют:

…Comme lui je me plais à chanter


Les rustiques chansons que j’aime à répéter.


Adoucissent pour moi la route de la vie.


Route amère et souvent de naufrages suivie.


Cp., однако, также p. 251.

451 Поливанов. Соч. Пушкина, I, 245 и 260. Народ, имеющий, по словам поэта, для своей глупости и злобы «бичи, темницы, топоры» – не французы ли, возведшие А. Шенье на плаху?

452 См. выше – в I главе.

453 II, 50.

454 Ср. у А.Н. Пыпина. Истор. р. лит., т. IV. СПб.,1899, стр. 382 и след.

455 Майкова Л.Н. Пушкин, стр. 343–344.

456 II, 2–3. См. об этом стихотворении Н.Ф. Сумцова. Этюды об А.С. Пушкине, вып. I. Варш., 1893, стр. 11–15.

457 II, 190 (1836):

Веленью Божию, о муза, будь послушна,


Обиды не страшась, не требуя венца,


Хвалу и клевету приемли равнодушно


И не оспаривай глупца.


458 Вкратце см. о них в заметке Е. Porçbowicza: «Gdzie jest zrôdło wiary Mickiewicza w godność proroczą poety? – Pamiçtnik Towarzystwa literackiego imienia Adama Mickiewicza rocznik VI, We Lwowie 1898, str. 310–315.

459 Уже в послании «К П.П. Каверину» (1817 г. Соч. II, 1, 258) читаем

И черни презирай ревнивое роптанье.


Ср. там же I, 265: Пусть чернь слепая суетится…

Затем в «Деревне» 1819 г. (I, 205):

Я здесь от суетных оков освобожденный,


Учуся в истине блаженство находить…


Роптанью не внимать толпы непросвещенной…


В стих. «Никите Всеволод. Всеволожскому» (1810, 1, 209):

Итак, от наших берегов,


От мертвой области рабов,


Капральства, прихотей и моды


Ты скачешь в мрачную Москву…;


«Кн. А.М. Горчакову» (также 1819 г.; I, 211):

Опасною прельщенный суетой,


Терял я жизнь, и чувства и покой;


Но угорел в чаду большого света


И отдохнуть убрался я домой.


И т. п.


46 °Cм. у Л.Н. Майкова. Пушкин, стр. 144, 149–151. Пушкин «перечитывал Кольриджа» в 1830 г.: V, 187.

461 В марте 1824 г. Пушкин писал из Одессы (VII, 74): «Читая Библию, святой дух иногда мне не по сердцу», а осенью того же года из Михайловского (VII, 92): «Библию, библию! и непременно французскую»; ср. еще ib., 98; Зап. Смирновой, I, 266–267 – о заимствовании идеи «Пророка» из Иезекииля (?) и там же 140. Незеленов. А.С. Пушкин в его поэзии. СПб., 1882, стр. 216–247, указал для «Пророка» на 6-ю главу пророка Исаии.

462 См. VII, 168 («Я пророк» и пр.) и выше, во вступлении, ссылку на II, 3, где приведено сведение о том, что стихотв. «Пророк» оканчивалось стихами:

Восстань, восстань, пророк России!


Позорной ризой облекись


И с вервьем вкруг смиренной выи


К царю… явись!


463 IV, 357–358 (Е. О., VI, XLVI–XLVII); выдержку полностью см. выше.

464 Выше приведены уже из Зап. Смирновой, I, 196, слова Пушкина: «Альфред де Виньи говорил кому-то, что люди платят черною неблагодарностью поэтам, открывающим им идеалы. Говорил он это по поводу Андрея Шенье и его смерти».

465 I, 337 («Андрей Шенье»):

Меж тем, как изумленный мир


На урну Байрона взирает…


Зовет меня другая тень.


466 «Il lit dans les astres la route que nous montre le doigt du Seigneur» (Он читает по звездам дорогу, которую указует Господь), – восклицает Чаттертон о поэте.

467 В «Египетских ночах» Чарский назначает темой импровизации: «Поэт сам избирает предметы для своих песен, толпа не имеет права управлять его вдохновением» (IV, 392). Чарский – сам Пушкин: Майков. Пушкин, 11.

468 В «Пророке» учение Пушкина о призвании поэта достигает своей вершины; другие стихотворения об отношении поэта к толпе – лишь частное раскрытие общего возвышенного понятия о поэте, выразившегося в стихотв. «Пророк».

469 См., напр., V, 247: «Публика, о которой Шамфор спрашивал так забавно: сколько нужно глупцов, чтобы составить публику…» Ранее те же слова читаем в переписке кн. П.А. Вяземского: Остафьевский архив, I, 291.

470 Зап. Смирновой, I, 252, слова Пушкина: «Существует одно основное положение: это что миром управляла мысль; разумная воля единиц или меньшинства управляла человечеством».

471 II, 128: «Эхо» (1881).

472 I, 208:

И неподкупный голос мой


Был эхо русского народа.


473 См. выше стихотв. «Близ мест, где царствует Венеция златая…».

474 Оттуда одобрение Пушкиным «Моисея» Альфреда де Виньи: «Поэт прекрасно понял то чувство одиночества, которое должен был испытывать Моисей среди людей, так мало понимавших его» (Зап. Смирн., I, 196). Иначе, по-видимому, относился Пушкин к «Чаттертону», где так же, как и в «Стелло», провозглашается возвышенная роль поэта; см. Зап. Смирн., 289 и след.

475 См. выше. Это отметил и г. Венгеров в своей характеристике русской литературы XIX в.

476 II, 50: «Чернь». См. выше выдержку из V, 302 о том, что «цель художества есть идеал, а не нравоучение».

477 I, 287 (1822 г.):

Я говорил пред хладною толпой.


Но для толпы ничтожной и глухой


Смешон глас сердца благородный, —


Я замолчал…


Перейти на страницу:

Все книги серии Пушкинская библиотека

Неизвестный Пушкин. Записки 1825-1845 гг.
Неизвестный Пушкин. Записки 1825-1845 гг.

Эта книга впервые была издана в журнале «Северный вестник» в 1894 г. под названием «Записки А.О. Смирновой, урожденной Россет (с 1825 по 1845 г.)». Ее подготовила Ольга Николаевна Смирнова – дочь фрейлины русского императорского двора А.О. Смирновой-Россет, которая была другом и собеседником А.С. Пушкина, В.А. Жуковского, Н.В. Гоголя, М.Ю. Лермонтова. Сразу же после выхода, книга вызвала большой интерес у читателей, затем начались вокруг нее споры, а в советское время книга фактически оказалась под запретом. В современной пушкинистике ее обходят молчанием, и ни одно серьезное научное издание не ссылается на нее. И тем не менее у «Записок» были и остаются горячие поклонники. Одним из них был Дмитрий Сергеевич Мережковский. «Современное русское общество, – писал он, – не оценило этой книги, которая во всякой другой литературе составила бы эпоху… Смирновой не поверили, так как не могли представить себе Пушкина, подобно Гёте, рассуждающим о мировой поэзии, о философии, о религии, о судьбах России, о прошлом и будущем человечества». А наш современник, поэт-сатирик и журналист Алексей Пьянов, написал о ней: «Перед нами труд необычный, во многом загадочный. Он принес с собой так много не просто нового, но неожиданно нового о великом поэте, так основательно дополнил известное в моментах существенных. Со страниц "Записок" глянул на читателя не хрестоматийный, а хотя и знакомый, но вместе с тем какой-то новый Пушкин».

Александра Осиповна Смирнова-Россет , А. О. Смирнова-Россет

Фантастика / Биографии и Мемуары / Научная Фантастика
Жизнь Пушкина
Жизнь Пушкина

Георгий Чулков (1870–1939) – известный поэт и прозаик, литературный и театральный критик, издатель русского классического наследия. Его книга «Жизнь Пушкина» – одно из лучших жизнеописаний русского гения. Приуроченная к столетию гибели поэта, она прочно заняла свое достойное место в современной пушкинистике. Главная идея биографа – неизменно расширяющееся, углубляющееся и совершенствующееся дарование поэта. Чулков точно, с запоминающимися деталями воссоздает атмосферу, сопутствовавшую духовному становлению Пушкина. Каждый этап он рисует как драматическую сцену. Необычайно ярко Чулков описывает жизнь, окружавшую поэта, и особенно портреты друзей – Кюхельбекера, Дельвига, Пущина, Нащокина. Для каждого из них у автора находятся слова, точно выражающие их душевную сущность. Чулков внимательнейшим образом прослеживает жизнь поэта, не оставляя без упоминания даже мельчайшие подробности, особенно те, которые могли вызвать творческий импульс, стать источником вдохновения. Вступительная статья и комментарии доктора филологических наук М. В. Михайловой.

Георгий Иванович Чулков

Биографии и Мемуары
Памяти Пушкина
Памяти Пушкина

В книге представлены четыре статьи-доклада, подготовленные к столетию со дня рождения А.С. Пушкина в 1899 г. крупными филологами и литературоведами, преподавателями Киевского императорского университета Св. Владимира, профессорами Петром Владимировичем Владимировым (1854–1902), Николаем Павловичем Дашкевичем (1852–1908), приват-доцентом Андреем Митрофановичем Лободой (1871–1931). В статьях на обширном материале, прослеживается влияние русской и западноевропейской литератур, отразившееся в поэзии великого поэта. Также рассматривается всеобъемлющее влияние пушкинской поэзии на творчество русских поэтов и писателей второй половины XIX века и отношение к ней русской критики с 30-х годов до конца XIX века.

Андрей Митрофанович Лобода , Леонид Александрович Машинский , Николай Павлович Дашкевич , Петр Владимирович Владимиров

Биографии и Мемуары / Поэзия / Прочее / Классическая литература / Стихи и поэзия

Похожие книги

100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары