Памяти Пушкина

Для уразумения и оценки этих построений самый правильный путь – ввести Пушкина в общее течение века и сопоставить нашего поэта с великими мировыми поэтами, с вождями литературных движений и направлений нового времени. И это тем уместнее и необходимее, что Пушкин откликался на все важнейшие вопросы, волновавшие его современников, уже с юности проникся почти всеми интересами мировой поэзии Нового времени и рано стремился стать на ее высоте. Исходный пункт поэзии Пушкина – литературные и другие идеи Запада, выработанные XVIII веком и началом XIX к моменту низвержения Наполеона I, и пронесшееся тогда веяния обновления. Влияние родной поэзии на творчество Пушкина, помимо воспроизведения его западных идей и форм, было слабее[87], потому что было формальное и более частное.

I. Основные вопросы мысли и творчества XIX века

Пушкина нельзя назвать, как именовали некоторые Шекспира, «душою в тысячу душ». Есть преувеличение и в знаменитых словах Ф.М. Достоевского, что «Пушкин лишь один из всех мировых поэтов обладает свойством перевоплощаться вполне в чужую национальность», что гений его обладал «всемирностью и всечеловечностью». Не найдем мы у Пушкина в широких размерах и некоторых могучих орудий поэтического воздействия, например юмора и веселого смеха[88]. Наш век вообще мало склонен к тому и другому, и веселый смех появился в русской литературе лишь с Гоголя[89].

Тем не менее, бесспорно, поэзия Пушкина весьма широка и разнообразна. В ней находим множество художественно нарисованных образов, и получили место и более или менее оригинальную постановку большинство основных идей и вопросов, волновавших наш век от его начала и до наших дней.

Если Пушкин, несмотря на глухую либо явную неприязнь целого рода критиков, все-таки приобрел всенародное значение, освящаемое и нынешним чествованием, то, очевидно, в его поэзии таится какая-то особая жизненность, поддерживающая свежесть его произведений помимо некоторой устарелости частностей или, лучше сказать, колорита времени, в которое были написаны некоторые из них.

Источник жизненности поэзии Пушкина заключается не только в ее глубокой человечности, правдивости и связи с народным духом, но и в том, что ею широко затрагиваются и отчетливо ставятся многие основные вопросы жизни, в частности русской, как их поставило новое время и в особенности XIX век.

Перед поколением, к которому принадлежал Пушкин, уже возникали многие из тех проблем, которые, в сущности, тяготеют и над нами. И тогда намечался антагонизм лиц, стоявших за бóльшую или меньшую самобытность русской жизни, с одной стороны и с другой – кружка, считавшего себя передовым и усматривавшего лучшие образцы всего на Западе[90]; и тогда резво проявлялся разлад некоторых отцов и детей[91], характеризующий не раз по преимуществу русскую жизнь со времени Петра Великого, обострившийся в нашем столетии и проявляющийся даже в наши дни.

Конечно, наше время не вполне походит на Александровскую эпоху, когда, по выражению кн. П.А. Вяземского в письме к Пушкину в село Михайловское, народ наш был «ребяческий, немного или много дикий и воспитанный в одних гостиных и прихожих», когда, по словам того же Вяземского, «мы еще не дожили до поры личного уважения… Оппозиция у нас бесплодна и пустое ремесло во всех отношениях: она может быть домашним рукодельем про себя, но промыслом ей быть нельзя… Она не в цене у народа… Все поклоняемся мы одному счастью, а благородное несчастье не имеет еще кружка своего»… Люди того времени, по словам Пушкина, конечно, не свободным от преувеличения,

Любви стыдятся, мысли гонят,
Торгуют волею своей,
Главы пред идолами клонят
И просят денег да цепей[92]

.

Личности разумной с непогрязшей душой приходилось томиться

В мертвящем упоенье света,
Среди бездушных гордецов,
Среди блистательных глупцов,
Среди лукавых, малодушных,
Шальных, балованных детей,
Злодеев и смешных, и скучных,
Тупых, привязчивых судей,
Среди кокеток богомольных,
Среди вседневных модных сцен,
Учтивых, ласковых измен,
Среди холодных приговоров
Жестокосердой суеты,
Среди досадной пустоты
Рассчетов, дум и разговоров[93]

.

Теперь не совсем так, но и теперь можно бы сказать с Пушкиным:

Друг человечества печально замечает
Везде невежества губительный позор.