Памятники поздней античной поэзии и прозы II-V века

Лар. Ах, Кверол, ты здоров, и не считаешь это счастьем? Не пришлось бы тебе слишком поздно понять, каким ты был счастливчиком.

Кверол. Я уж сказал: сам по себе я хорошо живу, а по сравнению с другими — плохо.

Лар. Но сам-то по себе — хорошо?

Кверол. Да, говорю я.

Лар. Чего ж тебе больше?

Кверол. А почему же хуже других?

Лар. Это уже называется: зависть.

Кверол. Зависть, но справедливая: мне живется хуже, нежели тем, кто хуже меня.

Лар. Ну, а если я докажу, что ты счастливей тех, о ком ты говоришь?

Кверол. Тогда не будь я Кверолом-брюзгой, если кто при мне посмеет брюзжать.

Лар. Для краткости и ясности отбросим рассуждения. Ты назови судьбу, какая тебе нравится, и я тебе тотчас подарю тот удел, который сам ты выберешь. Но запомни: из того, что ты возьмешь, ни на что уж нельзя будет жаловаться и ни от чего нельзя отказываться.

Кверол. Такой выбор мне нравится. Дай же мне хотя бы отведать богатств и почестей воинских.

Лар. Это мне по силам; но подумай-ка, по силам ли тебе?

Кверол. А что?

Лар. Ты умеешь вести войну, рубиться мечом, прорываться сквозь строй врагов?

Кверол. Нет, этого сроду не умел.

Лар. Уступи же тем, кто умеет, и добычу, и почести.

Кверол. Ну, тогда удели мне что-нибудь хоть по жалкой гражданской службе.

Лар. Ты, как вижу, очень хочешь во все вникать и за все платить?

Кверол. Ай, ай, ай, позабыл об этом! Нет, ни того, ни другого не хочу. Если можно, Лар мой домашний, пусть я буду человеком частным, но могущественным.

Лар. А какого хочешь ты могущества?

Кверол. Обирать тех, кто мне не должен, избивать тех, кто мне не подчинен, а соседей и обирать и избивать.

Лар. Ха, ха, ха, так это будет не могущество, а разбой. Право уж, и не знаю, как это сделать для тебя. Впрочем, придумал: получай, что просишь. Ступай, на Лигере[392] поселись.

Кверол. Ну, и что же?

Лар. Люди там живут по естественному праву. Там нет начальства, там суд выносит приговоры с дубового пня и записывает на костях, там мужики произносят речи и судят без чиновников, там все дозволено. Если будешь ты богатым, назовут тебя "пахус"[393], как говорят у нас в Греции. О леса, о глушь, ,и кто ibae "азвал привольными? Я о многом еще не сказал, но пока и этого достаточно.

Кверол. Не такой уж я богатый, и не желаю судить с дубового пня. Не хочу лесных законов!

Лар. Так попроси чего-нибудь полегче, если суд тебе не мил.

Кверол. Дай мне место того адвоката, которого ты так облагодетельствовал.

Лар. Вот уж это проще простого. Это можно, даже ежели нельзя. Хочешь, это место будет твоим?

Кверол. Да, и больше мне ничего не надобно.

Лар. Об остальном умолчу; но ты надень одежду, для зимы короткую, для лета толстую; обуй шерстяные чулки, где нога как в темнице, что вечно сваливаются, разлезаются под дождем, набиваются пылью, становятся липкими от грязи и пота; обуй башмаки, низкие и некрепкие, которых от земли не оторвать, а цветом от грязи не отличить. Летом кутайся до пят, зимой ходи с голыми ногами, по холоду — в сандалиях, по жаре в сапогах с голенищами. Работа неведомо какая, на свиданья бегай до света, судье устраивай пиры то утром, то вечером, потчуй то горячим, то холодным, будь то веселым, то серьезным. Продавай голос, продавай язык, сдавай в наймы гнев и ненависть. И при всем при этом — бедность: будешь приносить домой мало денег и много неприятностей. Я сказал бы и больше, да стряпчим лучше льстить, чем их бранить.

Кверол. Нет, и этого не хочу. Дай мне богатств, какие себе наживают писцы над бумагами.

Лар. Тогда возьми на себя бессонные труды тех, кому ты завидуешь. В молодости гонись за деньгами, в старости — за клочком земли; новичок на пашне, ветеран на форуме, искусный счетовод и неумелый хозяин, знаток чужих дел и сам чужой для соседей, терпи всеобщую ненависть всю свою жизнь, чтобы заработать на пышные похороны; а там бог пошлет тебе наследников, вот и старайся ради них! Часто, Кверол, добыча волка достается жадным лисицам.

Кверол. Ладно, не хочу быть писцом. Тогда, по крайней мере, дай мне мошну вот этого купца, приехавшего из-за моря.

Лар. Тогда взойди же на корабль, доверь себя и близких ветру и волне.

Кверол. Такого я желанья не высказывал. Ну что ж, хотя бы дай мне ларчик Тита.

Лар. А с ним возьми и подагру Тита.

Кверол. Ни за что!

Лар. Так не видать тебе и ларчика.

Кверол. Ну, не надо. Дай мне арфисток и хорошеньких наложниц, как у этого скупого приезжего ростовщика!

Лар. Все, чего душе угодно! Получай, каких сам выберешь, и впридачу целый хор! Бери Пафию, Киферу, Брисеиду, но сначала обзаведись и грыжею этого Нестора[394].

Кверол. Ха, ха, ха, зачем она мне?

Лар. Есть же она у человека, чьей судьбе ты завидуешь. Эх, Кверол, разве ты не слышал: "Никто задаром не хорош". Или возьми и то, и другое, или и то, и другое оставь.

Кверол. Наконец, я понял, что мне нужно! Надели меня хоть наглостью!

Лар. Превосходно, клянусь! Ты просишь именно того, чего не следует. Но уж если хочешь, чтобы целый форум слушался тебя, — будь наглецом, но зато лишись рассудка.

Кверол. Почему?

Лар. Потому что умные не бывают наглыми.

Кверол. Убирайся, Лар мой домашний, со своими спорами!