Памятники поздней античной поэзии и прозы II-V века

(I, 646-733)

Все, что, в морях обитая, рождают потомство живое,

Крепко детенышей любят и с нежной заботой лелеют.
Но по природе своей к божеству всех ближе дельфины.
Некогда были дельфины людьми, города населяли
650 С прочими смертными вместе: но дал Дионис им веленье
Сушу сменить на пучину и в рыб навсегда превратиться, —
Только по виду — но душу иную они сохранили,
Разум остался у них и с людьми они сходны в поступках.
Если родятся у них близнецы — лишь двое, не больше, —
Вместе они остаются друг с другом; близ матери милой
Плавают, весело скачут, в открытую пасть заплывая,
Между зубами играют и держатся близко к родимой.
С нежною лаской она, любуясь своим порожденьем,
Кружится возле детей и ими, как видно, гордится.
660 Кормит обоих за раз, чтоб тому и другому достался
Сладкий поток молока; ибо так божество повелело,
Чтобы подобна была она женщине, грудью кормящей.
Долго детенышей малых она и питает, и холит;
Крепнут они, подрастая, и вот уже время настало:
Мать их ведет за собой на ловлю различной добычи,
Учит заботливо их, как за рыбой охотиться надо.
Впрочем, близ них остается, за ними следя неотступно,
Вплоть до того, как в силу войдут и смелыми станут.
Но молодые и после у старших всегда под надзором.
670 Верно, не раз ты дивился, чудесное зрелище видя,
Радость, утеху для глаз; коли плыть доведется по морю,
В легкую зыбь иль — лучше еще — при полном затишье,
Можешь стада увидать морских красавцев-дельфинов.
Стаей плывут впереди молодые дельфины, играя,
Словно подростков цветущих толпа, что, сплетаясь кругами,
Пестрый ведет хоровод, разноцветной блистая одеждой.
Следом за ними плывут, кто старше и ростом крупнее,
Младшим охраною верной служа; так слабых ягняток
Гонят весною на луг пастухи, следя неусыпно.
680 Так же из школы домой толпой возвращаются дети,
Следом идут по пятам воспитатели старые чинно,
Те, кто внушает питомцам стыдливость, приличья и разум, —
Ибо лишь старость одна рассудительным делает мужа.
Вот почему и дельфины с детей своих глаз не спускают,
Их провожают всегда, чтоб с ними беды не случилось.
Впрочем, с не меньшим вниманьем о чадах пекутся тюлени.
Самка тюленья питает детей молоком изобильным;
Знает о часе рожденья она наперед и не в море
Мук она ждет родовых, а рожать на берег выходит.
690 Вместе с потомством проводит двенадцать суток на суше,
Но на тринадцатый день, лишь только заря загорится,
Взяв малюток в объятья, спускается в волны морские,
С радостью гордой она знакомит их с краем родимым.
Так, если женщина, чадо родив на чужбине далекой,
Снова вернется в отчизну и дом свой найдет невредимым,
Носит ребенка весь день на руках и каждую мелочь
В доме покажет ему, где сама родилась; несказанно
Сердце ликует ее; пусть все запомнить не в силах
Мальчик, но мил ему дом и милы старинные нравы.
700 Так же морской этот зверь несет своих отпрысков юных
В бездну морскую, чтоб им показать ее дивные тайны.
Боги! как видно, не людям одним, а и многим животным
Чада милее всего, дороже и света и жизни.
Эта любовь врождена и птице и дикому зверю;
Хищных рыб сыроядных никто не учил беспредельной
Жаркой любви к своему порожденью. И все же готовы
Ради детенышей малых и смерть претерпеть, и мученья,
Без колебаний, охотно, идти на любую опасность.
Часто бывало — бродя по горам, встречает охотник
720 Грозно рычащего льва, который, львят защищая,
В битву вступает. Его не пугает ни камень тяжелый,
Брошенный сильной рукой, ни дрот, беспощадно разящий.
С мужеством, с дерзкой отвагой, он все отражает удары,
Даже израненный тяжко, врагу никогда не сдается.
Если же близкую смерть он почует, скрываться не станет,
Падает он полумертвым на львят; он не смерти страшится,
Хочет собою закрыть он проход к пещере знакомой,
Чтобы беспомощных львят охотника взор не увидел.
Если собака щенят принесет, сторожащая стадо,
720 К ложу, где кормит она, пастух приближаться не смеет;
Верная дружба доселе меж ними была, но сегодня
Лает со злобой на всех, с любым сразиться готова;
Чутко щенят сторожит и в ужас всех повергает.
Если корова расстаться должна с теленочком юным,
Долго уныло мычит и, словно женщина, стонет,
Даже в сердцах пастухов вызывая к себе сожаленье,
Также на ранней заре ты услышишь, как горько рыдает
Чайка над морем, птенцов потеряв; как печальные трели
Льет соловей, как цветущей весною порой раздается
730 Ласточек жалобный вопль, когда беспощадные люди
Гнезда разрушили их иль змеи птенцов загубили.
Так больше всех среди рыб своих чад лелеют дельфины,
Но не найти никого, кто б свое не любил порожденье.

(I, 273-279)

Все обитатели вод узнают жилище родное,

Море — отчизну свою; и места, где на свет появились,
Радость им в сердце вливают; напрасно думают люди,
Будто для них лишь одних ничего нет слаще отчизны.
Нет горемычней судьбы человека, который в изгнанье
Вынужден жизнь проводить, разлученный с родиной милой,
Иго позора влача, как пришелец среди чужеземцев.

(V, 612-674)

Мнится мне, тягостней нет судьбы, чем судьба водолазов,

Ищущих губки в морях, и нет работы труднее.
Прежде всего надлежит, готовя себя к испытаньям,
В пище умеренным быть, обуздывать голод и жажду;
Сном же дозволено им наслаждаться, — меж тем рыболовам
Отдых неведом. Подобно тому, как певец к состязанью
В пенье готовясь усердно, своею формингой прекрасной
Фебову славу стремится стяжать, и все его думы
620 Только одним лишь полны — сладкозвучным звонким напевом
Так же упорным трудом водолаз упражняет дыханье:
Должен уметь он его задержать, погружаясь в пучину,
Должен сберечь, поднимаясь наверх после тяжкой работы.
В день, когда кончится срок испытаний и к битве готовы
Будут бойцы, — обращаясь к богам, повелителям моря,
Молят они защитить их от злобных чудовищ, живущих
В безднах морских, ,и от всякой беды; и если увидят
В миг этот рыбу ("прекрасной" зовется), воспрянут душою:
Там, где живет эта рыба,, ты страшных акул не увидишь,
630 Нет там и чудищ морских, свирепых и людям враждебных.
Только в прозрачной и чистой воде эта рыба играет,
И потому рыболовы ее называют "священной":
Духом ободрясь, на тяжкий свой труд водолаз поспешает.
Бедра себе опоясав канатом длинным и прочным,
В обе руки он берет, что нужно для лова — сжимает
В левой руке своей груз — свинца тяжелого слиток,
Правой хватает рукою отточенный нож серповидный
И наполняет свой рот густою белою мазью.
Станет потом на корме и взор свой вперяет в пучину,
640 С грустью о тяжком труде и о бездне морской помышляя.
Но подстрекают его товарищи речью задорной,
В нем пробуждая отвагу: так, зрителей крики услышав,
К мете стремится бегун быстроногий. И с духом собравшись,
В бездну летит водолаз и все глубже и глубже в стремнину
Тянет его неустанно свинца тяжелого слиток.
Вот он ко дну прикоснулся и мазь изо рта выпускает —
Тотчас же вспыхнувший луч прорезает глубокие воды,
Тьма отступает, пред ним, как ночь перед факелом ярким.
Видит тогда водолаз на утесах растущие губки:
650 Камни подводные ими покрыты и острые рифы.
(Можно найти и по запаху их, — ведь немало растений
Тех, что в глубинах живут, испускают запах противный).
Мощной рукой водолаз, как жнец, серпом своим острым
Губок срезает тела и сейчас же, ни мига не медля,
Дергает крепкий канат, чтоб как можно скорее тянули
Наверх его из глубин: та кровь, что струится из губок,
Гибель ему принесет, если к телу его прикоснется;
Если же в ноздри ему проникнет кровавая влага,
Тотчас дыханье прервет и запахом мерзким задушит.
660 Быстро — быстрее, чем мысль — канатом крепким влекомый,
Он выплывает из волн; но кто его в миг этот видит,
Тот и ликует душой, и скорбит о нем, и рыдает,
Так он измучен и жалок; его покинули силы,
Ужас смертельный, усталость расслабили крепкие члены.
Часто, однако, охота кончается страшной бедою:
Только лишь спрыгнув в пучину, работы еще не свершивши,
Встретится вдруг водолаз с ужасным чудовищем бездны.
Дернуть канат он спешит, товарищам знак подавая,
Чтобы тянули скорей, но чудовища страшная сила
670 Борется с силою их, терзая несчастного тело.
Страшно глядеть, как, за лодку хватаясь, он помощи. просит.
Но прекращают друзья безнадежную битву и скорбно
К берегу держат свой путь, и останки злосчастного друга
Тихо кладут на песок и его провожают слезами.