Памятники русской архитектуры и монументального зодчества

Однако весьма сложно установить автора рассматриваемого памятника. Оставляя пока без анализа вышеуказанные различия между проектом и натурой, необходимо признать, что архитектура храма Иоанна Предтечи действительно обнаруживает большую близость к ряду построек В. И. Баженова, что и позволяет нам считать это здание его произведением.

Прежде всего внимание привлекает необычная, полная творческой выдумки и фантазии общая композиция здания. В ней отчетливо проявляется стремление к созданию закругленных пространственно-планировочных форм, свойственное большинству работ именно этого зодчего. В качестве аналогий можно привести такие значительные произведения В. И. Баженова, как проект перестройки Большого Кремлевского дворца, павильоны Царицынского дворца и Михайловского замка, а также проекты Смольного института и собственного дома зодчего, дом Румянцева (Хлебникова) на Маросейке и церковь Всех Скорбящих на Ордынке.

Церковь Иоанна Предтечи в Белозерске. 1810 г. Северный портик храма.

Особенно убедительно в этом смысле сопоставление проектного плана белозерского храма с планами Смольного института[263] и собственного дома Баженова[264], в которых глубоко продумана «игра» круглых, полукруглых, закругленных и овальных помещений. В этих проектах мы находим и аналогичный прием, который определил планировку основной части храма,— сочетание ротондальной формы с прямоугольными помещениями, имеющими закругленные торцы, и с полукруглыми нишами — «переходами». Подлинно баженовским выглядит в проектном чертеже храма устройство в толще стен полукруглых ниш и маленьких овальных (лестничных) помещений, служащих одновременно функциональным и эстетическим целям — облегчающих массив стен и усиливающих художественную выразительность общей конфигурации здания. Такие внутристенные ниши и лестницы зодчий часто использовал в своих работах на протяжении всего творческого пути, начиная со Смольного института и кончая Михайловским замком.

Пожалуй, ни в одном другом памятнике конца XVIII — первой трети XIX в. мы не найдем столь смелого, как в церкви Иоанна Предтечи, решения, соединившего ротондальный тип храма с трапезной. Храмы-ротонды, получившие самое широкое развитие в эпоху классицизма, особенно часто строились в усадьбах. Нередко, как в городах, так и в селах, при значительности прихода они расширяли свое внутреннее пространство за счет обширных трапезных. Объединение этих двух основных частей, обладавших обычно различной формой, в целостный архитектурный организм здания представляло определенные трудности и каждый раз осуществлялось зодчими по-разному.

Церковь Иоанна Предтечи в Белозерске. 1810 г. Южный вход в трапезную.

В простейшем варианте цилиндрический объем храма, зачастую окруженный колоннадами, просто смыкался с прямоугольной в плане трапезной, иногда имевшей слегка скругленные углы (церковь Вознесения на Гороховом Поле в Москве, 1793 г.; церкви в подмосковных селах Архангельском, 1822 г.; Пехре-Покровском, 1825—1829 гг.[265]). Нередко трапезная частично «срезала» ротонду (церковь в с. Константинове, 1797 г.[266]) или, наоборот, последняя была «вдвинута» внутрь трапезной (церкви в с. Андреевском 1803 г.; с. Ивашове, 1815 г.[267]). Широкое распространение получил вариант композиции, в котором трапезную уравновешивал только сильно выдвинутый из ротонды к востоку алтарь (церкви в с. Щеглятьеве, 1783 г.; с. Богослове, 1795—1801 гг.[268]), а поперечную ось здания подчеркивали портики боковых входов (церкви Вознесения в Коломне, в с. Иславском, 1799 г., с. Одинцове, 1802 г.; с. Петровском, 1805 г.; с. Аристов Погост, 1822 г.[269]). Наиболее оригинальное решение этот вариант получил в работах зодчего М. Ф. Казакова, который придавал алтарю и приделам по сторонам трапезной цилиндрическую форму (церковь Козьмы и Демьяна на Маросейке в Москве, 1791—1803 гг.; ее реплика в храме с. Шиманова, 1801 г.[270]).

Гораздо органичнее разрешена эта проблема в белозерском памятнике.

Церковь Всех Скорбящих на Ордынке в Москве. Арх. В. И. Баженов. Чертеж 1808 г.

По бокам ротонды в нем появляются вытянутые приделы с закругленными концами, совершенно непохожие на традиционные боковые рукава креста у обычных крестообразных храмов (ср. церкви в подмосковных с. Вантееве, 1808 г.; и Белоомуте — Трех Святителей, 1828 г., и Успения, 1840 г.[271]). Вместе с сильно вынесенной апсидой алтаря и противолежащим «переходом» они нарушают центричность ротонды, создавая в нижнем ярусе здания своеобразную пространственную трехнефность. Здесь как бы повторяется аналогичная внутренняя структура трапезной, имеющей три широких нефа, заканчивающихся полукружиями.