Памятники русской архитектуры и монументального зодчества

Изображенная на чертеже трапезная тождественна по архитектуре трапезной церкви Всех Скорбящих, выстроенной Баженовым. Сходство форм особенно хорошо заметно в закругленных нефах, парных круглых в плане помещениях с лестницами при западном входе, малых колонках при подпружных арках в интерьере и боковых входных портиках с четырьмя колоннами. Правда, трапезная на чертеже представлена более широкой, чем в действительности, и колокольня на нем показана над западной частью среднего нефа, а не в виде сооруженного зодчим отдельного объема, примыкающего к западному фасаду трапезной. Кроме того, колонны портиков по сравнению с натурой изображены не раздвинутыми в центре и гораздо дальше отставленными от стен[305]. Однако все это отнюдь не противоречит общему выводу о том, что чертеж (план) является предварительным вариантом баженовского проекта перестройки церкви Всех Скорбящих, получившим при осуществлении несколько иную трактовку.

Еще раз подчеркнем, что наличие в «Смешанном» альбоме целой группы однотипных храмовых построек, где особое место занимает церковь Всех Скорбящих, служит дополнительным аргументом в пользу окончательного подтверждения авторства Баженова в отношении церкви Иоанна Предтечи в Белозерске.

Теперь необходимо уточнить время создания этого проекта. Известна лишь дата — 1810 г., которая определяет возведение самого здания. Баженова в это время давно уже не было в живых: он умер 2(13) августа 1799 г. Поэтому строительство, очевидно, вел какой-то другой зодчий, скорее всего один из его учеников или последователей. С этим обстоятельством, кстати говоря, могли быть связаны и изменения в архитектуре здания по отношению к проекту, особенно упрощение и огрубление ряда форм.

Указанная дата явно относится к полному завершению всех работ по зданию, включая также интерьер, его отделку и убранство. В церковноепархиальных источниках XVIII—XIX вв. по обыкновению в сообщениях о времени сооружения храмов приводится дата их освящения. Безусловно, так обстояло дело и в данном случае. Само собой разумеется, что столь крупный храм сооружали не один-два года, а гораздо дольше. Тем более что в процессе строительства, очевидно, возникли какие-то серьезные затруднения, о чем говорит так и неосуществленная колокольня, для которой была оставлена в центре западного фасада трапезной штраба.

Исходя из всего вышесказанного, начало сооружения храма Иоанна Предтечи можно с полным основанием относить к рубежу XVIII—XIX вв., даже к концу 1790-х годов.

К аналогичному заключению приходим мы, обращаясь к анализу стиля архитектуры храма, который в целом не выводит здание за рамки XVIII в. Как уже указано ранее, это довольно типичный для зрелого классицизма 1780-х—1790-х годов памятник с ротондальным основным объемом. Трактовка отдельных его частей подчеркнуто монументализирована, что свойственно постройкам указанной эпохи, храм отличается известной статичностью и геометризацией отдельных композиционных форм — черты, усиливающиеся в архитектуре к концу столетия.

Особенно показателен фасадный декор, строгий и лаконичный в противоположность нарядному внешнему убранству зданий раннего классицизма. Четкость членения стен с выделенным цоколем, междуоконным поясом и простым антаблементом, оконные и дверные проемы без наличников, украшенные лишь сандриками и филенчатыми нишами, наконец, обилие колонных портиков — все свидетельствует о вполне сформировавшемся стиле. А отдельные детали (сочетание прямоугольных окон с круглыми проемами верхнего света в нишах-филенках, тройные итальянские окна купола с розетками и колонны ионического ордера на кубических постаментах) хорошо известны по работам Баженова, относящимся именно к последней четверти XVIII в. (церкви Всех Скорбящих на Ордынке и во Влахернском-Кузьминках, дом Юшкова и др.), и по ряду других московских построек того же времени (церкви Спаса Преображения в Глинищах, 1780-е—1790-е годы; Успения на Могильцах, 1791—1799 гг.; Вознесения на Гороховом поле, Сергия в Рогожской и пр.).

Наиболее интересна в этом смысле церковь Спаса Преображения в Глинищах, 1780-е—1790-е годы[306], обнаруживающая удивительную близость своих архитектурных форм с белозерским памятником. Определяет композицию здания[307] такая же крупная двухъярусная ротонда основного объема с массивным барабаном и куполом, завершенная аналогичным световым «фонарем» с главой. Тождественны ионический ордер с полуколоннами в межоконных простенках нижнего яруса, а также форма окон без обрамлений в два света: прямоугольные — внизу и круглые, в квадратных филенках — вверху. Особенно большое совпадение наблюдается в барабане купола с тройными окнами, украшенными лепными розетками в круглых нитках, и в оформлении «фонаря» с главой, переходящей в короткий шпиль. Столь значительное сходство делает более убедительным высказанное рядом исследователей (И. Э. Грабарь, Т. П. Каждан и др.) мнение о принадлежности храма Спаса в Глинищах творчеству В. И. Баженова[308].