Панацея

В своем историческом выступлении, которое можно назвать криком души, мой великий предшественник Евстафий Старый говорил, цитирую: «почти все мое окружение, почти все наши чиновники, да что там чиновники, почти вся наша так называемая элита не думает ни о чем и ни о ком, кроме денег, себя и благополучия родственников… своих… ближайших». Признаем: это очень печально. Но, в сущности, ничего удивительного в таком положении дел нет. Такая психология досталась чиновникам со времен охоты и собирательства. Миллионы лет эволюции сделали их такими. Вот они охотятся и собирают, собирают и охотятся, и отбирают. Они – волки, вы – овцы. И отучить их от этого никак невозможно. Но это еще полбеды. Беда в том, что подавляющее большинство этих людей в принципе не могут ни о чем думать, кроме как о том, чтобы украсть и при этом не сесть.

События 1917 года, гражданская война, эмиграция, развал Советского Союза, бесконечные реформы образования, отрицательная селекция сделали свое дело. Уровень IQ на душу правящего класса упал до неприличия.

Вы, уважаемые подданные Российской империи, подвергли остракизму и отправили в дикие забайкальские степи несколько тысяч сограждан, занимавших высокие должности в системе государственной и муниципальной власти, а также в нашей бизнес-элите. Но, пожалуйста, не стройте иллюзий! Им на смену придут новые воры, воришки и идиоты. И другой элиты у нас нет и не будет.

В начале выступления я сказал, что всегда говорил вам правду. Здесь я немного передернул. Невозможно говорить правду всегда и везде. Не для того дан нам язык. Да, я рассчитывал на некоторое улучшение качества работы государственной и муниципальной власти, но больших надежд на этот счет не питал. Внедряя практику остракизма, я, главным образом, хотел, чтобы вы убедились – НИЧЕГО ИСПРАВИТЬ НЕЛЬЗЯ.

В небе над Москвой и всей Россией высветилось троекратное:

Ничего исправить нельзя

Приведу выдержку из обращения пенсионерки Лукерьи Львовны Голяшкиной, коренной крымчанки: «Сердобольный Матвей Александрович! – обращается ко мне Лукерья Львовна. – Спасибо вам за остракизм. Всех кровопийц отправили в сибирскую глухомань. Но вот беда: жизнь не становится лучше, а, наоборот, все хиреет и хиреет. Простите меня, но получается, что вся Ваша забота и наш порыв – очередной пшик».

На экранах появилось моргающее лицо Лукерьи Львовны Голяшкиной. Матушкин продолжал.

Уважаемая Лукерья Львовна! Когда вы упрекаете меня в том, что мои инициативы не работают, я ощущаю себя Яном Гусом, сожженным на костре инквизиции. Вас же вижу той самой старухой, которая, по легенде, в религиозном радении, немилосердно подбрасывает в огонь собранный ею хворост. Мне хочется, подобно Гусу, обратиться к Вам со следующими словами: O sancta simplicitas – «О, святая простота!».

Почтенная Лукерья Львовна! Неужели Вы думали, что мы с Вами можем что-то изменить?! Простите и Вы меня, но я не могу поверить, что Вы до такой степени наивны?! Прозрейте же, Лукерья Львовна! Тем более, что Ваше обращение отличает неплохой русский язык: остроумный, искренний, живой, народный. А это сегодня большая редкость.

И потом. Вот, что я скажу. Когда люди перестают воровать, плевать на закон, испражняться на ближнего с высоты своего положения в социальной иерархии, в них что-то упраздняется, пропадает, улетучивается, что-то такое важное, естественное. В некоторых странах мира люди научились жить, не воруя, не обманывая, – по крайней мере, безбожно, но вскоре почему-то подсели на смену сексуальной ориентации. Есть между этими явлениями какая-то глубинная связь. Вы написали, что у Вас есть дочь, зять, которого Вы в своем письме искрометно называете «зять – нехуя взять», туповатые внук и внучка. Далее Вы написали, что муж Вашей дочери от безысходности частит с выпивкой и вынужден приворовывать, а также поколачивает Вас и жену. А теперь представьте, Лукерья Львовна, что муж Вашей дочери перестанет пить и воровать. Перестанет заниматься рукоприкладством. Простите за бестактность, но в один прекрасный день он откажется исполнять свои супружеские обязанности и обратится черт знает в кого! Уверяю Вас: в этом не может быть никаких сомнений! Это я Вам говорю не как Верховный правитель, а как психолог и психиатр. Поэтому надо терпеть, Лукерья Львовна. Непременно надо терпеть! К тому же, как я надеюсь, терпеть осталось недолго. Я же обещал предложить вариант решения всех проблем каждого из нас, в том числе Ваших проблем, уважаемая Лукерья Львовна, и проблем Вашей многострадальной дочери, огребающей по делу и без оного. Кстати, присмотритесь внимательнее, может она ходит налево? С женщинами это случается.

Матушкин озабоченно выдохнул, оперативно отпил из фляжки, которая висела у него на поясе, слегка поморщился и продолжил.