Паническая атака. Избавиться раз и навсегда!

Катерина обратилась ко мне за помощью, когда ей исполнилось 58 лет. Она уже несколько лет как вышла на пенсию, и сейчас её беспокоили приступы слабости, загрудинных болей, колебания артериального давления, обморочные состояния и головокружение. Все эти симптомы мучили Катерину уже на протяжении полутора лет.

Всю свою сознательную жизнь Катерина прожила в «городе газовщиков» за полярным кругом, где работала учительницей младших классов. Личная жизнь у неё сначала не складывалась. Только к 30 годам она вышла замуж, но детей они с супругом так и не смогли завести. При этом ещё муж, который был на несколько лет старше Катерины, рано умер от инфаркта, сделав её 45-летней вдовой.

Достигнув пенсионного возраста, Катерина получила жилплощадь в Ленинградской области, неподалеку от единственной своей родственницы – двоюродной тётки, – куда и переехала, рассчитывая на «счастливую старость».

Новое место жительства Катерине понравилось – зелено, свежий воздух, но смущало отсутствие знакомых и отсутствие привычных занятий.

Примерно через два месяца после переезда Катерины на новое место муж её двоюродной тётки слёг с инсультом. Сначала за больным ухаживала в основном его жена, а Катерина ей только помогала. Но вскоре слегла и тётка. Так что теперь Катерине приходилось каждый день мотаться за 40 км в однокомнатную квартиру своих родственников – готовить, убирать и т. п.

Так продолжалось около девяти месяцев. Катерина очень уставала, пыталась госпитализировать стариков, но врачи отказывали, говорили, что им делать в больнице нечего.

На этом фоне и у самой Катерины начали возникать незначительные колебания артериального давления, приступы слабости, которым она, впрочем, никакого значения не придавала. Настроение было «никаким», эпизодами ей было себя так жалко, что хотелось плакать.

По прошествии этих девяти месяцев муж тетки умер, и Катерина переехала к ней. «Её одну теперь не оставишь, – рассказывала мне Катерина, – а я и дома не обжилась-то ещё, там ещё и ремонт не докончен, всё побросала…»

В течение последующих четырёх месяцев Катерина жила на новом месте: «Тётка ничего не соображала уже… Грешным делом, думала, когда её бог возьмёт наконец», – призналась мне Катерина.

Нет чувства более разрушительного, чем страх, потому что первым делом он поражает разум, а потом выводит из строя и сердце, и рассудок.

Антуан Ривароль

На последнем месяце жизни тётушку Катерины всё-таки госпитализировали, хотя, по словам племянницы, «ничем не лечили». Катерина продолжала за ней ухаживать «и насмотрелась там, как люди страдают, – и сердечные, и те, что с головой лежат, ходить не могут».

После похорон Катерина вступила во владение имуществом, доставшимся ей от родственников, и вернулась домой. «Надо было сразу ту квартиру продать, – говорила Катерина, – но уже сил никаких не было. Вроде и освободилась, а тоска на сердце появилась. Плакала целыми днями».

Непосредственно через неделю-полторы после возвращения домой Катерина, дело было вечером, почувствовала сильный приступ загрудинной боли («как раскалённой иглой пронзило») и вызвала бригаду скорой помощи, которая добиралась до неё более двух часов. Всё это время Катерина чувствовала себя ужасно и думала, что вот-вот умрёт, так и не дождавшись медиков. Но вердикт врачей скорой помощи поверг Катерину в растерянность.

Сняв ЭКГ, те сказали, что, мол, ничего серьёзного у неё нет, но если она хочет, то её могут госпитализировать. Катерина, вспоминая ужасные больничные условия, отказалась и решила, что «будет умирать дома».

Впрочем, умереть ей в течение полутора лет так и не удалось. Хотя приступы загрудинных болей, полуобморочного состояния, колебания артериального давления, которое Катерина сама себе постоянно измеряла, продолжались всё это время.

Всякий раз такой приступ, как по команде, начинался в вечернее время: Катерина переживала острое чувство страха смерти, представляла себе, что умрёт, а её найдут только через несколько дней «по запаху, когда труп станет разлагаться». Родственников-то у неё нет, знакомых тоже нет – некому будет её искать, «никто не спохватится».