Паническая атака. Избавиться раз и навсегда!

На вой не они возмужали, многие за считаные месяцы превратились из юношей в стариков. С них слетели всякая былая беззаботность и безотчётное молодецкое веселье. Они узнали запах пороха, вид льющейся крови и дыхание смерти.

Кирилл пробыл на вой не всего полгода, был ранен, попал в госпиталь, после чего его комиссовали. И он был уверен, что ему «ещё повезло», потому что из его взвода в живых осталось меньше половины ребят.

Жизнь слишком коротка, чтобы принимать её всерьёз.

Оскар Уайльд

Когда мы встретились, ему было 22 года. Но на всю его дальнейшую жизнь лёг тяжёлым отпечатком тот бой, когда он со своим взводом попал в засаду боевиков: на его глазах погибли друзья, а сам он получил тяжёлое ранение.

Конечно, эти события Кирилла изменили, и изменили сильно. Теперь он не мог понять, как живут обычные люди, которые мирно и беззаботно ходят по улицам, по кафе и ресторанам и даже не догадываются о том, что такое вой на и смерть.

Внешне Кирилл выглядел абсолютно уверенным в себе человеком, сильным, где-то агрессивным и даже злобным.

– Что вас ко мне привело? – спросил я у Кирилла.

– Да не знаю я, врач направил. У меня вообще-то сердце. Не знаю, зачем меня к дурику направили, – буркнул он в ответ.

– К «дурику» – это к психотерапевту? – уточнил я.

– Ну да, к нему. К вам то есть.

Действительно, последние полгода Кирилл мучился «сердечными» проблемами: сердцебиением, периодическим повышением артериального давления и пр. Он чувствовал себя тяжело и даже безнадёжно больным, думал, что может в любой момент умереть от инфаркта, и сильно раздражался на врачей, которые так и не сказали ему ничего определённого.

– Просто им наплевать на таких, как я. Мы на вой не здоровье своё потеряли, а им хоть бы хны! Вот и пытаются избавиться – к психиатру направили! – описывал своё положение Кирилл.

Но слово за слово, и мы, наконец, разговорились…

Вернувшись из госпиталя домой, Кирилл чувствовал себя вполне нормально, хотя на душе у него было гадко. Внутреннее напряжение не давало ему вести нормальную жизнь, всё раздражало, даже «бесило», он мог сорваться, полезть в драку.

Ему казалось, что всё происходит «не так», что люди поступают «неправильно». Как именно «так», что это за «правильно», Кирилл не знал. Просто было это мучительное ощущение какой-то неуместности всего и вся. Гражданская жизнь приводила его в ужас, и временами казалось, что на фронте было лучше: «Там было всё понятно, кто и что».

Фактически Кирилл жил так, словно угроза его жизни никуда не делась, но никаких объяснений этому своему ощущению он найти не мог. Словно боец, заброшенный в тыл врага: везде и во всём ощущается опасность, но откуда конкретно «прилетит», непонятно.

С другой стороны, всё же было «хорошо»: Кирилл выжил, оправился от ранения, смог вернуться домой. Чего теперь-то переживать? Всё же позади. Потому, хоть Кирилл и демонстрировал все признаки тревожного расстройства, он не осознавал его и не придавал ему никакого значения.

За время своей недолгой службы Кирилл привык к этому чувству тревоги, к тому, что ты постоянно находишься в ситуации угрозы для своей жизни. Там можно было просто выйти из палатки по малой нужде и получить снайперскую пулю, как это и случилось с одним его другом.

Теперь же, в своей мирной жизни, Кирилл словно ждал той самой пули или засады, в которую попал его взвод. Его подсознание, испытавшее жуткий стресс, так ещё и не оправилось от него, не прекратило вой ну, было ориентировано на поиск угрозы.

И встреча с «угрозой» не заставила себя ждать. Не секрет, что самым распространённым противотревожным средством у нас является алкоголь. Хорошего в этом мало, потому что именно в тех случаях, когда алкоголь используется таким образом, зависимость развивается стремительно. Но что поделаешь, пить таблетки у нас считается зазорным, а просто пить – это пожалуйста…

Вернувшись с войны, Кирилл стал алкоголизироваться, причём чуть ли не каждая пьянка заканчивалась какими-нибудь потасовками или, на худой конец, скандалами с домашними. Но сейчас речь не об этом.

Однажды Кирилл проснулся после очередной серьёзной попойки и почувствовал себя ужасно: сердце нещадно колотилось в груди, по всему телу растеклась невыносимая слабость, голова раскалывалась.

Кирилл попытался встать с кровати, но чудовищное головокружение просто повалило его с ног. Он попытался встать снова, но тело его не слушалось. Тогда он позвал на помощь, но оказалось, что дома никого нет: мать ушла на работу, а младший брат был в институте.