Панмедиа. COVID-19, люди и политика

Эти коррупционные скандалы расчистили территорию для того, чтобы в декабре 2013 года во время Третьего пленума ЦК КПК 18-го созыва создать Совет государственной безопасности, цель которого улучшить систему и стратегические действия Китая в растущей конкурентной борьбе стран за мировое лидерство.

«Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана…» — написал Владмир Маяковский, так же поступил заместитель главы Национального комитета здравоохранения Ли Бинь, который приостановил празднование одного из самых главных событий китайского года — Чуньюня. В этот новогодний период вся страна начинает путешествовать, и скорее всего, если бы этого не было сделано, жатва коронавируса в Китае исчислялась бы миллионами жизней. Вместе с этим в самой Ухани и всей провинции Хубей началось фронтальное допроизводство медоборудования, был организован дополнительный приток врачей и прочая помощь, шедшая со всей страны. Президент Путин, к слову, тоже списал эту домашку, когда указал на необходимость межрегионального взаимодействия ради большей эффективности и скорости сдерживания короны.

Производством масок в стране со своей мечтой стали заниматься чуть ли не все компании региона, включая машиностроительные, которые в кратчайший срок поменяли свой профиль. Китай стал выпускать более 100 млн масок в день. В течении двух месяцев все население глухо сидело по домам, если люди выходили на улицу, то на каждом шагу стояли пункты, где замеряли температуру. Чтобы попасть в любое общественное место (магазин, банк, метро…) было необходимо заполнить краткую анкету: записать свою фамилию, дату, номер телефона и температуру. И абсолютно все жители Поднебесной ходят в масках. Окажись Конфуций в Ухани, он бы наверняка похвалил своих соотечественников.

А что бы сказал Данте или Леонардо да Винчи, если бы увидел происходящее в эти дни на своей родине? И что бы сказал Леонардо о той же Франции сегодня — демократической, само собой, не то что при Старом режиме, — где он когда-то нашел себе приют? Пусть каждый читатель придумает ответ сам.

Можно, разумеется, по-разному относиться к партократической власти в Китае и ограничению в нем гражданских свобод; я, признаться, совсем не поклонник партийных вертикалей и того факта, что генсек в этой стране официально находится вне критики. Его нельзя критиковать и косвенно, в Китае запрещены персонажи мультфильмов, чей гештальт может кому-то напомнить Си. Но нельзя не признать удивительную эффективность, которую показали китайцы в эти дни. И дело не в одной экономике, не менее важно то, что китайское общество продемонстрировало редкую способность создавать психологическую защиту (не важно даже, подлинную или мнимую) для всех и каждого в экстренных ситуациях. Европа давно забыла, что это такое. Европейские страны оставили Италию не только без материальной, медицинской помощи в трудный момент, психологически они отказали ей в принадлежности к этой самой Европе — совершив евроостракизм. Надежда Луиджи Эйнауди на то, что в Европе ее общее духовное наследие предпочтительнее «догмы суверенности государства»[48] оказалась тщетной, обернувшись горькой иронией именно благодаря событиям в Италии. Поэтому единственным верным ответом Италии после коронавируса на эти действия будет италексит — выход страны из этого бессмысленного финансового кластера.

Карантинуум сознания

Существует, как сейчас говорят, еще и другая тема, что сильно отличает Китай от Европы и той же Италии: сознание свободы. В свое время Сартр, написавший очень неплохой роман-трилогию на эту тему, в целом верно сформулировал идею свободы для европейского человека — это raison d’être, то есть не причина, а цель его существования. Верно, правда с одной оговоркой: это было сказано почти восемьдесят лет назад. Если учесть опыт Европы ХХ века, и то настоящее — новый фашизм, имплантируемый в сознание европейцев последние тридцать лет, — в котором Европа вынуждена жить, то даже, казалось бы, необходимость посадить себя под домашний арест ради собственного блага пугает жителей Европы, бессознательно включая механизмы сопротивления.