Паноптикум

За окном показалось лицо, оно заслонило собою кусочек луны, словно бы съело его своими большими зубами. Лицо это было похоже на смесь кроличьей морды, человеческого лица и маску плетеного чучела. Улыбка на нем была прорезана длинным и острым ножом, глаза поблескивали в темноте, как два уголька, а ноздри носа чуть трепыхались, точно крылышки бабочки, которую поймали пальцами за ее узкое тельце. Какое-то время существо смотрело в окно, а затем замахнулось рукой и ударило ею по стеклу, после чего лицо скользнуло вниз, стекло по стеклу и затаилось где-то там, под окном.

Ловец снов покачнулся, и мальчик проснулся. Глаза его широко раскрылись, а пальцы сильно сжали простыню, холодную и похожую на материю космоса. Он повернул голову к окну, и луна осветила его бледное испуганное лицо. Мальчику было двенадцать, и по-детски милое лицо уже начинало меняться, подвластное законам взросления. Глаза парня сощурились, он внимательно всмотрелся в росший за окном куст сирени и в застывшую луну, едва сдерживавшую приступ зловещего смеха.

Мальчик хотел было повернуться на другой бок, лицом к стене, чтобы свет луны его не тревожил, но заметил странную тень, что вывалилась из приоткрытых дверец шкафа, точно труп. Тень напоминала застывшего перед броском крокодила, что принял форму коряги для маскировки.

Мальчик теперь просто не мог отвернуться, он лежал и смотрел на эту тень, а мысли его напоминали бег белки по кругу. Он осторожно, стараясь не шуметь, отодвинул в сторону одеяло. Кожа тут же покрылась тысячью мурашек. Мальчик сел на кровати, а та не издала привычного скрипа. Умерла она, что ли? Босые ноги коснулись напольного ковра: обычно мягкий ворс теперь был каким-то жестким и неуютным. Мальчик пошел — тихо и очень осторожно, к тому месту, где крокодилом распласталась тень по полу. Он подкрался к шкафу. Луна светила, но окружающий сумрак был густым, как свернувшаяся кровь. Мальчик заглянул за шкаф и увидел там ЕГО — человека, собранного из соломы, — у него была кроличья морда, и зубы его тянулись из десен длинными металлическими шипами, что блестели кинжалами в лунном свете.

Невероятной силы крик разорвал парню рот и глотку, и тогда он проснулся по-настоящему. Ловец снов подрагивал над его головой. Кошмар. Очередной кошмар. По полу почти сразу же застучали ноги — это была его бабушка. Кошмар. Просто кошмар. Не надо придавать ему слишком большого значения…

Очередной сон: страшный и тягучий; ты сидишь ночью на железной дороге, окруженный лесом, а по рельсам кто-то стучит, и стук приближается к тебе, выискивает тебя среди холодных шпал. Ну а ты бы хотел превратиться в маленький камушек или песчинку, стать предметом, которому неведом страх. Вот бы научиться летать, преодолевать закон тяготения и иметь возможность покинуть эту страшную планету, однако это нереально. Может, сам дьявол и придумал эту силу, эту ужасающую гравитацию, что держит людей цепями невидимых кандалов?

Время года — ночь. Мысли мечутся в черепной коробке, покусанные бешеными псами паранойи. А стук приближается — рельсы аж подрагивают. Холодный ветер покачивает кроны деревьев: те выглядят полуживыми. Мальчик поднимается на ноги, но его тут же пошатывает, точно он и сам одно из деревьев. Кое-как устояв, он принимается, неловко переступая ногами, брести прочь от настигающего его звука. Сзади раздается голос, мальчик оборачивается и видит черный силуэт Соломенного Человека. Тот идет по шпалам, постукивая по рельсам длинным молотком. Ручка молотка сделана как будто из резины: она извивается змеей и бьет молотом по длинным металлическим линиям. Мальчик кричит и принимается бежать. А Соломенный Человек продолжает его преследовать.

— Это началось с ним лет с пяти-шести, — говорит его мама женщине в белом халате, у которой кудрявые волосы и оттягивающие рот вниз, словно прорезанные ножом, две глубокие морщины, выходящие из уголков ее губ.

— Расскажите мне все поподробнее, пожалуйста, — просит врач, а морщины на ее лице извиваются, смеются.

— Артем начал бояться насекомых, но, знаете ли, не простых насекомых.

— Не простых?

— Да. Ему казалось, что за ним охотятся какие-то большие пауки или тараканы.

— Охотятся? Что вы имеете в виду?

— Ну, знаете… — Мама смотрит на Артема, тот раскрашивает детскую раскраску за столиком, диван под ним черный и приятный на ощупь. А раскрашивает он эскиз деревенского домика. Возле домика на лужайке сидит собачка. А за окном кабинета врача идет снег, и такой он пушистый и мягкий, что может укрыть собой весь город, словно огромным теплым одеялом… — Артем начал беспокоиться, — продолжает говорить мама, — он, как бы… я хочу сказать, что у него не было галлюцинаций, вы не подумайте, но он думал, что вот-вот их увидит.

— Увидит насекомых? — переспрашивает врач.

— Да, — мама вздыхает, — он боялся, что в какой-то момент обернется, например, и увидит за своей спиной огромного паука. Или боялся того, что стоит ему закрыть глаза в ванной, пока он моет голову, как в ванной появится гигантский жук, и как только он откроет глаза, то увидит его. Понимаете?