Пантеон

Пройдя через призрачные чащобы, он заметил, что солнечный свет становится ярче, будто он подошел к границе леса. Он оказался на уступе, почти кругом обхватывающим золотисто-белую воду залива. Она уходила дальше, превращаясь в бескрайнюю морскую гладь, сливающуюся с небом, в котором пылало ослепительное солнце. Оказавшись на берегу, он опустился на колени прямо перед сверкающей водой, а затем умылся в золотистой заре и распростерся на земле. Он ощущал всё вокруг, а всё вокруг ощущало его. Он погрузил руки и ноги в землю, а земля погрузилась в него. Его руки и ноги начали сливаться с прибрежным песком, почвой, скалами и лесом, а вслед за ними и всё остальное, пока он не исчез. Он безвозвратно заблудился в лесу.

БУРЯ

Нужда и привычка заставили его выйти в море. Безмятежное серое небо сливалось с безжизненным, пустынным пляжем, который оставался всё дальше и дальше. От сизой воды веяло солью и холодом, от чего ему было неприятно. Он испытывал это чувство всякий раз, когда выходил в море, ибо знал, что его окружает смерть, к которой он пришел ради жизни. Опыт и удача несколько перевешивали его страх перед стихией, но радости и восторга море у него никогда не вызывало, в отличие от тех других, которых он считал наивными, и которые легко могли сгинуть, едва только покинув берег.

В воздухе нарастало смутное беспокойство, возможно, из-за того, что мысли его были печальны и тревожны. Он размышлял о тех причудливых существах, что жили глубоко под ним – во мраке и холоде мертвых вод, по которым он сейчас плыл. За ними он сюда и плыл, что удивляло его ещё больше и заставляло задуматься о странности мира, в котором он обитал. Меж тем его небольшая лодка плыла в сторону острых, вздымающихся из воды скал посреди моря. Это коварное место, иногда называемое «красными скалами», другие старались обходить стороной. В прошлом здесь нашли свое последнее пристанище многие несчастные моряки, выброшенные злыми волнами на острые как серпы скалы. Но немногие знают, что именно здесь лучше всего ловится рыба, ибо море здесь насытилось кровью, и плоды его обильны.

Он тоже это знал, но был опытнее и находчивее прочих несчастных, которые в погоне за желанной добычей сами становились жертвами вечно голодного моря. Несмотря на свое название, скалы те были черными, теперь он снова видел их и подплывал к ним. Они напоминали ему клыки голодного чудовища, затаившегося в ожидании, но он знал, что не о них ему следует беспокоиться. Его внимание привлекла стая белых птиц, улетающих в сторону берега. Они стремительно удалялись, пролетая под сгущающимися облаками. В это же время наверх стали выпрыгивать небольшие рыбешки, словно они чего-то боялись в потускневшей воде. Потом и они пропали. Стало темно. Тогда он увидел одинокую птицу, вылетевшую из темно-серых облаков прямо в его сторону. Это был орёл, чьи янтарные глаза сверкали подобно искрам. Его мощный размах темных крыльев казалось многократно усиливал то напряжение, что чувствовалось в сумрачном воздухе. Он пролетал так низко, что ему стало не по себе. Орёл издал громогласный клич и спикировал вниз к задрожавшей воде, а затем улетел прочь, исчезнув так же внезапно, как и появился.

Темно-изумрудные воды моря стали неспокойны. Обвивающими кольцами они вздымались и опускались, словно злясь или чувствуя угрозу. Поднимался сильный ветер, бивший ему по лицу и рассекающий потоки воды подобно острому лезвию. Он посмотрел наверх и увидел, что откуда-то издали приближалась огромная грозовая туча, медленно заслоняющая собой весь небосвод. Её бесформенные очертания росли и изменялись, подступая сюда зловещей поступью. Ветер усилился настолько, что ему пришлось закрепиться в лодке, а волны, словно отвечая ветру, яростно поднимались всё выше. Ему стало по-настоящему страшно. Назревало нечто ужасное, не предназначенное для него.

Он понимал, что необходимо как можно скорее уходить отсюда, но он словно замер в оцепенении, а его слабые попытки уплыть не увенчались успехом, ибо море было уже настолько раздражено, что начало беспорядочно бросать его лодку по змеившимся волнам. Тогда где-то в глубине грозного неба раздался оглушающий рёв, от которого он в ужасе вцепился в лодку так сильно, что на его ладонях выступила кровь. Казалось, этот раскатистый шум разносится над всем миром, застывшим в трепете. Вода и ветер сливались в разрастающейся битве, пока морские волны как будто стремились ужалить грозовые облака, которые были уже так низко. Мир на его глазах переворачивался в вихре шума и хаоса.