Панцирь

– Оружейники Танрилара постарались, – произнес Курт с гордостью. – Таньянское, то бишь чудо. Этот револьвер называют Центурион. Дорого, конечно, но я позволить себе могу. В нем цельный патрон и никаких больше танцев с капсюлями, порохом и пулями. Новая оружейная эпоха… Стоит своих дхарм-хтон. Перезаряжаю я не быстро, но в пулях сердечник из псевдо-металла, что значит…

– Он пробьет панцирь.

Кивнул.

– Верно, любезный двухузорный, – из голоса ушло все веселье. – Он пробьет панцирь. И модули мои могут удивить.

– Зачем такие детали? Я и на демонстрации, – кивнул на револьвер. – Все понял и проникся.

Закашлялся.

Курт молчал секунд десять, играясь с оружием, а затем протянул:

– Театральность, Танцор. Куда без нее. Интересно слегка поважничать, цену набить. Вот такой я человек.

– Неубедительно. Не верю.

– Это чтобы вы, любезный Танцор, не думали о глупостях, – он пожал плечами. – Дхалы постоянно какие-то сомнительные варианты рассматривают. Опыт уже есть. Всякое бывало, профессор Пилик подтвердит. Есть и иные сюрпризы для прочих угроз и других “узоров”, но не стоит о грустном. Вам знакомства с прекрасным Центурионом будет достаточно.

Он оставил оружие на бедре, ствол направил на меня.

– Хочу спросить вас, Танцор, по поводу фуркатской личины: вы что-то не поделили с кочевьем Каганата?

– Нет.

– А как же тогда она у вас оказалась? Это не та вещь, с которой фуркат расстанется добровольно.

– Идол занял бойца. Я выбил Идола. Личину забрал отдать узловой. Таков договор.

Я бы и придержал информацию, но сейчас, когда револьвер был направлен на меня, глупо изображать дерзкую скрытность. Знание это не стоило ничего и уж тем более глупо получать за него ранение.

– Ответ устраивает, но прошу, любезный, примите совет: не носите личину так.

– Как?

– У промежности.

Похоже жест Идола оказался не случайным.

– Негативный подтекст?

– Так носят ее те, кто по уши увяз в кровной вражде. Поверьте, вам оно не нужно. Лучше спрячьте или заверните в тряпицу поневзрачнее. Не все из фуркатов почитают прошлое и относительных предков – многим на это плевать. У большинства мало свободных минут: всадники в делах, как шахтные пчелки. Сразу начнут стрелять. Тратить время на разбирательства для них – это роскошь, а вернуть личину умершим родичам – важная для них вещь. Давайте, все-таки к делам, вижу вы деловой человек… как… нет, деловой кхун. Так вернее. Вижу, что эта беседа вас утомляет, хотя терпения вам Справедливость выделила с большой щедростью.

Профессор Пилик затянул очередь своих “пиликов” секунд на десять, по окончании которой Курт громко рассмеялся. Мне оставалось переводить взгляд с бота на торговца и хмурится.

– Простите Профессора, Танцор, он не воспитан, – Курт наконец разжал рукоять Центуриона и сложил ладони на ударной части музыкального инструмента. – В чем все-таки вы, любезный, нуждаетесь?

– Информация. Хтоны. И всякую мелочевку – товар, – прохрипел.

– Информация какого рода? Я же не могу рассказывать все что знаю. Тогда мы здесь задержимся на несколько недель. А вы, как я вижу, столько не протяните. Будет неуважительно утомлять беседами мертвого.

– Мир. Политика, дхалы, – проговорил, задумался, затем добавил. – Идол.

– Знаете, что хотите от жизни, любезный. А в товаре я так понимаю, – указал на пустышки зарядных пазов. – Хтоны?

– Да. Еще лекарство, пища, вещмешок если есть.

– Какое лекарство?

– Нечто, снимающее последствия встречи с Идолом, если вы здесь такое изобрели. Что-то что блокирует его внушение.

– И как расплачиваться будете?

Я пододвинулся и протянул камни, сорванные с щек опоссума.

– Пойдет?

Он покачал головой и вернул обратно.

– Увы, Танцор, это пыль, пустышка.

Попробовать стоило. Не боялся показаться глупым. Он и так прекрасно видит в каком я положении.

Пожал плечами, снял кобуру с колесцовым пистолем, передал.

Курт тщательно оглядел, ощупал скобу возле спускового крючка, сам спусковой крючок, проверил колесцовый замок.

– Давно такого чудища не видел. Специфическая штука. Детский пистоль, – Курт пожал плечами. – Граждане в “костяках” на заказ детишкам делали. Даже и не знаю собирают их сейчас или прекратили. Считайте, на один хтон-дхарм потянет, если с кобурой. Но для остальных запросов этого мало.

Других лишних вещей не было.

Модуль хоть и стоил, уверен, целое состояние, совершенно точно останется при мне. Я не мог продать Желчь – это Администратор, связующая нить с прошлой жизнью, да и какой-никакой сотоварищ.

О продаже мушкета и речи не могло быть, одно тело Идола на пути без дальнобойного и меня дожмут, соскребай с черепной чаши мозги или просто гуляй захваченный. А именно так и будет. Заберет он меня – сломает.

И меч сдать не получится. Отбиваться в ближнем бою – все еще как-то нужно. К тому же это напоминание о Звездочете.

Так, а что еще у меня есть?

– Данные…

Курт довольный кивнул: