Панцироносица. Наука против волшебства (СИ)

— Чего ты резину тянешь? — недоумевала подруга, — нечего ходить с таким видом, будто тебя горчицей накормили. Вот на днях твой батя вместе с Шуриком из дому вечером ушли. А ты опять молчала?

— Страшно как-то, — мялась Кира, — а если это очень больная тема? Эдак я своими вопросами всю семью развалю…

— Развалится семья или нет — важно не это, — отрезала Норка, — а то, что тебе сердце велит. Если предки тебя любят, то ничего они не развалят…

— Ты жестокая, — хмурила брови Кира.

— Жизнь жестокая, — парировала Норка, — друзья отворачиваются и предают, родители детей бросают, братья и сёстры друг друга ненавидят, но есть ты и твоя любовь. Вот что важно…

Кира лишь молча кивала, со всем соглашаясь, но дело так и не двигалось с мёртвой точки. Разговор опять переносился на завтра, на послезавтра…

Как-то раз, уже в самом начале апреля, Киру угораздило сильно расшалиться на уроке геометрии. К доске был вызван Севка Бакисов. Главный шутник и весельчак класса возле доски всегда становился каким-то вялым, начинал ныть, мямлить невпопад, спотыкаться, ронять мел или тряпку — одним словом, выступал как мог. Весь класс потешался, глядя на его душевные терзания (мол, это тебе не анекдоты про Вовочку травить). Сейчас он решал какую-то жутко трудную задачу — впрочем, без надежды на успех. Кира тоже ничего в ней не поняла, кроме того, что в тетради нужно было начертить квадрат. Севка веселил публику своими выкрутасами, Кира под шумок тоже норовила как-нибудь отличиться, и кончилось это тем, что Валентина Николаевна влепила Бакисову «красного лебедя», а Кире велела пересесть за первую парту.

Эммочка Мокрецова всегда сидела на первой парте одна-одинёшенька. Кира совсем не горела желанием сидеть на виду — ни пошептаться, ни записочку бросить — но тут последовало новое наказание: Валентина Николаевна объявила, что Кира вместе с Эммочкой будет убирать класс после уроков. «Пусть бы эта умница и убирала всё сама, тем более сегодня её очередь… — думала шалунья, — мне-то зачем… »

На перемене произошёл случай, заставивший Киру получше присмотреться к своей новой соседке по парте.

Неведомо каким путём в учебный корпус залетела синичка. Крылатое желтогрудое создание металось под потолком и билось в окна, желая покинуть неуютное человеческое сооружение, а детвора из младших классов, завидя в стенах школы беззащитную живую душу, придумала себе очередное развлечение. Всю перемену огромная ватага малышей, вооружившись швабрами, вениками и линейками, гоняла синичку по всему корпусу, не давая ей ни минуты передышки.

Кира всегда жалела мелких, попавших в беду зверюшек и насекомых. Она не задумываясь выпустила бы птицу на волю, но печальный опыт советовал ей не связываться с одуревшими от азарта малолетками, от которых шарахались в сторону и более крепкие подростки, чем она.

Синичка спаслась лишь благодаря невысокому росту тех, кто за ней гонялся, и благодаря Эммочке, которая вскочила на подоконник в самом дальнем конце коридора и открыла форточку. Птица юркнула в неё — и была такова, а размахивающая швабрами и вениками толпа была вынуждена разойтись кто куда с постными физиономиями.

— Вот и поразвлекались, — сказала Кира, подходя к дальнему окну, — и где им эта птичка дорогу перешла?

— Вот именно, — тихо молвила отличница, — представляешь, что думала эта птичка? Что это, мол, за ненормальные носятся, прыгают, орут, размахивают чем-то…

— Они меня уже сколько раз сшибали, — сказала Кира, — а Сашка, гад ползучий, ни разу не остановился и не подошёл, чтобы узнать, не сломала ли я что-нибудь.

Минуту помолчав, Кира усмехнулась:

— У малышей было такое прекрасное развлечение, а ты испортила им всё веселье…

У Эммочки, оказывается, тоже имелось чувство юмора. Она прикрыла рот сложенными пальцами и тихо хихикнула.

— Слушай, — спросила она сквозь смех, — зачем ты всюду, где ни попадя, пишешь, что Децл — потный лох?

Упомянутого отличницей новоиспечённого «деятеля искусства» обожала почти вся мужская половина школы с первого по одиннадцатый классы.

— Потому что я не люблю его песни, — ответила Кира, — папа говорит, что он и ему подобные нарочно всякую дрянь поют, стригут деньги, и втихомолку похихикивают над народом — вот, мол, какие они все дураки, за такое дерьмо готовы последнюю копейку отдать…

— Очень может быть, — согласилась Эммочка, — ты, как обычно, сбежишь с уборки?

Кира очень хотела сбежать, посидеть в «Лунном венце» и проглотить пару стаканчиков мороженого, но в последний момент передумала. Почему бы не помочь сероволосой умнице? Она вроде бы не такая уж зазнайка, во всяком случае, с ней можно общаться по человечески…

— Кстати, где ты живёшь? — поинтересовалась Кира.