Панцироносица. Наука против волшебства (СИ)

— Это точно. Лет через десять из допетровских строений здесь только Кремль останется.

Нагромождения отделанных стеклом и алюминием параллелепипедов, кукурузин, цилиндров и прочих замысловатых фигур, разбросанные по всему городу, грозили превратить Москву в нечто похожее на Манхэттен, или в сошедший в реальность фан-арт на тему родовой планеты дома Харконнена. Кому-то такое положение вещей явно приходилось по вкусу, и древний город, нижний возрастной предел которого даже не был толком установлен, медленно отступал перед многоэтажной технократической цивилизацией, выплёскивая тщетное сопротивление в виде разного рода криминальных страстей, закипавших вокруг очищенных для строительства участков земли.

— На Мосхгау это совсем не похоже, — сказала Кира, вспомнив город-двойник, стоявший на Мидгарде аккурат на месте Москвы.

— Не похоже, — согласился Мирослав, — Мосхгау был гораздо лучше озеленён, и реки в том месте шире.

Он предложил — если уж Кира не хочет на Борисовские пруды — прокатиться до парка Сокольники, и они поспешили к метромосту, успев на поезд за полчаса до закрытия станции. Пару раз они чуть ли не вплотную столкнулись с нарядами ППС, но те не обратили на них никакого внимания. Кира никак не походила на девушку, несколько дней проведшую в глухом лесу под открытым небом. Да и не могла она никак находиться в столице…

— Помнишь там, в Петре, — сказал вдруг Мирослав, когда они добрались до Фонтанной площади, — я как-то сказал, что хочу искупать тебя в канале?

— Угу, — хихикнула Кира, — но охрана не поняла бы этого… и мама обязательно бы изругала.

— Я думал о фонтанах, но они отключены, — погрустнел парень.

— Тогда идём на пляж, — Кира потянула его к Майскому просеку.

Парк в эту ночь был малолюден, а на берегах Оленьего пруда и вовсе никого не было. Пара ничуть не была озабочена вниманием к себе со стороны патрульных или других любителей полуночных прогулок. Кира визжала и резвилась как ребёнок, убегая от Мирослава или пытаясь его настичь; в результате оба забрызгали друг друга водой — хоть выжимай и на верёвку накидывай — и вывалялись в песке. Разве что купаться не надумали, ибо не в чем в воду лезть, да и переодеться было не во что…

Было уже почти час пополуночи, когда они, кое-как обмывшись от прилипшего песка, поднялись к Оленьему проезду.

— Трамваи уже не ходят, — сказала Кира, — как выбираться будем? Или прямо здесь кристалл достанем… Слава?

Мирослав вглядывался куда-то в просветы между деревьями, в сторону Майского просека, и лишь когда девушка дёрнула его за рукав, повернулся к ней:

— Я толком даже не придумал ничего. Ты всё ещё хочешь сама… попросить?

— Хочу. А что, — она кивнула на деревья, — ты там такого увидел?

— Просто показалось, что там машина знакомая мелькнула. «Вольво» с кузовом, как у Димки… и цвет такой же.

— Думаешь, он?

— Вряд ли. Откуда ему знать, что мы здесь…

Они перешли трамвайные пути и направились к Богородскому шоссе, рассчитывая отыскать самый непосещаемый и глухой уголок парка.

— Кто знает, вдруг я не умру, — тихо сказала Кира, — тогда тебе не придётся испытывать искушение просить ещё и за меня.

— Надеюсь, что вообще никто не умрёт. Тогда мы отправимся туда, где ты как бы заблудилась, чтобы твоё возвращение выглядело правдоподобно…

Кира передёрнула плечами. А если им обоим грозило новое расставание на неопределённый срок?

Они дошли до автобусной остановки и присели на скамейку немного передохнуть и собраться с мыслями.

— Мы оба промокли, — улыбнулась Кира, — ещё возьмём да простудимся…

Мирослав усадил её к себе на колени. Крохотная и лёгкая девушка уютно устроилась и села, кое-как подобрав ноги. Она чувствовала себя надёжно защищённой и счастливой, как никогда прежде. Где-то позади них тихо хрустнул сучок, но они даже не обернулись…

Димка остановил машину под деревьями, на обочине рядом с остановкой Майский просек, вынул ключи из замка и вышел на дорогу. Гриша последовал за ним. Они прошли через ворота к аллее, ведущей к Нижнему Майскому пруду, и присели на бордюр.

— Хотелось бы знать точно — кого или что мы тут надеемся обнаружить, — проговорил программист, разглядывая пустые лужайки и ряды деревьев.

— Кого-то, — неопределённо ответил Гриша, — что бы тут ни случилось, виновник происшествия засветится на остановке.

Димка вынул пачку «Тройки», выудил сигарету и чиркнул зажигалкой.

— Я и не знал, что ты куришь, — заметил Гриша.

— С таких дел не только закуришь. Веришь ли, когда в нашем лифте нашли лужу слизи и голову с раковиной, у Ульки после такого зрелища седые волосы появились.

— Прорвёмся, — усмехнулся Гриша, — хватало на наш век и Наполеонов, и Гитлеров.

Со стороны аллеи послышались шаги, и на Майский просек вышел высокий седоволосый господин в сером пальто. Завидев Димку и Гришу, он поспешно запахнул полы своего одеяния и выйдя на дорогу, спросил:

— Извините за беспокойство… не подскажете, который час?

— Час пополуночи, — ответил Гриша, глянув на экран мобильника.