Папа ушел

Парамон лежал на траве, прислушиваясь к их гортанному бормотанию. Он знал, что взяли его в побег только по личной просьбе Кривого. Кривой сказал взять, они и взяли. Ни о чем не спрашивая. А что дальше? Долгая дорога до Москвы. Еще, не известно, как все пройдет  там. И удастся ли ему добраться туда живым.

– Вставай, Парамон, – толстый затушил костер, разбросав угли по сторонам. – Идти надо. Через час будет схрон с едой и одеждой.

3.

Сидя под вагоном в отстойнике, Антон лениво наблюдал медленно текущую мимо жизнь. Вот проехал, грохоча своими железками автопоезд по сбору белья. Проводники киевского решили выпить, солидно гремя бутылками в непрозрачных пакетах из близлежащего супермаркета. Воровато оглядываясь по сторонам, к забору пробирался худой мужчина с увесистым кейсом в руке. Что-то в его пружинящей походке напомнило Антону о детстве. Повернув голову, он увидел, как с двух сторон к мужику, беря его «в клещи», подбираются Колян с Серым.

– Уважаемый! – Колян криво усмехнулся. – Документики предъявите.

Тот на минутку присел, пытаясь открыть чемоданчик, а затем резким пружинящим ударом вбил свою ступню в подбородок служителя порядка. Тот коротко охнул и осел, закатив глаза. Антон вспомнил. Парамон. Только он в их классе занимался карате. Причем занимался серьезно. По нескольку часов в день не вылазил из зала. Вспомнил и напрягся. Серый подбирался к Парамону сзади, стараясь ступать как можно тише. Правой рукой он уже расстегивал кобуру. Антон выбрался из своего укрытия, зажав в руке увесистый железный прут. Этим прутом он и ударил в самую середину милицейской фуражки, когда Серый уже вскинул руку с пистолетом для выстрела.

4.

Двери медленно открылись. Поджарый охранник улыбнулся ему навстречу.

– Доброе утро, Антон Антонович!

– И тебе привет, Олежка, – Антон изящно помахивал модным портфелем. – Как семья, дети?

– Так нет же пока, – охранник развел руками.

– А, да, – извинился тот. – Как «Спартак»?

– Опять продули, – махнул рукой Олег. – Надо в Казань переезжать. Болеть за «Рубин».

Антон усмехнувшись, вошел в лифт.

– Привет, Парамоша, – войдя в кабинет, он бросил портфель на стол.

– И тебе не хворать, – Парамон оторвал взгляд от ноутбука. – Когда работать начнешь?

– Так я ж уже ж начал, – Антон закатил глаза. – Ты про «Балтэнерго»?

– Про нее родимую, – Парамон закурил, откинувшись в кресле.

– Нам нужна только подпись председателя совета директоров? – уточнил Антон.

Парамон коротко кивнул в ответ.

– Докладываю, шеф, – Антон встал по стойке «смирно». – К нему была подослана отобранная лично мной студентка театрального ВУЗа. Шуры-муры, цветы-конфеты. Короче, диск с записью их плотских утех будет у меня сегодня. Дальше – по накатанной… Ты же знаешь.

– Сам позвонишь ему? – Парамон хмурил брови.

– Зачем светиться, – Антон присел за стол переговоров. – Есть же для этого специально обученные кадры.

– Если он подпишет, – Парамон нагнулся к столу. – Сколько мы получаем?

– Двадцать пять миллионов евро, – Антон задумался. – Минус затраты. Чистыми, на выходе, около двадцати миллионов.

– Отлично, – Парамон затушил окурок. – Не забудь тридцать процентов перевести на счет Кривого.

ПУТЬ К СЕБЕ

                                                                    Киселёвым – сильным и уверенным в себе людям…

– Тебе нужна не я, – слезы капали прямо в тарелку с квашеной капустой. – Тебе нужна только твоя водка.

– Не-ет, – он упрямо крутил головой. – Ты – моя единственная любовь.

– Ю-ура-а! – она помахала ладонями перед его пьяно ухмыляющимся лицом. – У меня опухоль в голове!

– Как говорил наш комбат, – он опрокинул рюмку. Зажмурился, крякнув. – В голове – не в жопе, Зая.

Утро не принесло покоя. Марина так и не заснула, сидя за кухонным столом. Мысли неслись не отдельными скакунами, а целыми табунами. Что будет с детьми? Сможет ли Юрка вытянуть младшего без нее. «Без нее» – какие страшные слова. Хотя, всем пофигу. Поплачут и забудут. «Кто был ничем – тот станет всем». Похоже, эта песня не про нее. В лучшем случае, можно стать короткой строчкой в новостях: мол, произошло ДТП на таком-то километре – трое погибших. И всё – ни фамилий, ни имён. А так – и строчки в новостях не удостоишься. Умрешь, как подопытный кролик на операционном столе. Вот, если бы денег дали на «лазер», тогда еще была бы надежда. А так… И, главное, картошку не успели посадить…

– Петрович, ну что тебе стоит? – Юра мялся на краешке директорского стола. – Это ж не твои деньги, а государственные.

– Нет, – директор рубанул воздух ладонью. – Нет денег, Юрий Николаевич, и не проси.

– Так я ж не за себя, – дыхнул вчерашним перегаром Юра. – Ты ж знаешь, я отработаю. По гроб жизни…

– Хватит! – директор хлопнул ладонью по полированной столешнице. – Не дам!

– Су-у-ука! – заорал Юра тогдашним командирским голосом. – Себе зарплату сообразил московскую, а подчиненным – хрен с маком? Убью!

– Иди, проспись, – вяло отреагировал на крик директор. – Завтра позвони.