Читаем Папочка-длинные-ноги полностью

"Я прибыл в Чаринг Кросс посмотреть, как майор Харрисон вешал, потрошил и четвертовал: он выглядел так бодро, как любому другому человеку не мешало бы выглядеть в этом положении". А вот это: "Отобедал с моей госпожой, которая пребывает в прекрасной скорби по своему брату, который вчера умер от сыпного тифа".

Кажется, несколько рано начинать развлекаться, не так ли? Друг Пэписа изобрел очень хитрый способ, с помощью которого король может прикрыть свои долги, продавая беднякам давно испорченные продукты. Что вы как реформатор думаете по этому поводу? Я не считаю, что мы сейчас так плохи, как об этом пишут газеты?

СЭМУЭЛЬ беспокоился о своих нарядах, как какая-нибудь девица; на одевание он тратил в пять раз больше времени, чем его жена. Это показывает, что был Золотой Век для мужей. Разве это не трогательное вступление? Видите, он действительно был честен. "Сегодня иди домой, моя прекрасная Камлетта, накинь плащ с золотыми пуговицами, который стоил мне много денег, а я помолюсь Богу, чтобы он дал мне возможность заплатить за него".

Извините за то, что письмо наполнено цитатами из Пэписа: я пишу по нему специальную статью.

Что вы думаете, Папочка? Общество самоуправления упразднило закон о том, чтобы ложиться спать в девять часов. Мы можем, если захотим, держать зажженным свет хоть всю ночь, единственное требование, чтобы мы не беспокоили остальных. Мы не предполагаем принимать гостей в большом масшабе. Результат служит прекрасным объяснением натуры человека. Теперь, когда мы можем бодрствовать сколько хотим, мы больше не засиживаемся. Мы начинаем "клевать носами" в девять часов, а к половине десятого ручки выпадают из наших обессиленных рук. Сейчас половина десятого. Доброй ночи.

Воскресенье

Только что пришла из церкви. Проповедник из Джорджии сказал: "Мы должны заботиться о том, чтобы не развивать наш интеллект в ущерб нашей эмоциональности". Мне кажется, это была убогая, сухая проповедь (снова Пэпис). Из какой бы части Соединенных Штатов или Канады они ни прибывали и независимо от вероисповедания, у нас всегда такая проповедь. Почему же они не едут в мужские колледжи и не принуждают студентов к тому, чтобы их мужественная натура подавлялась слишком усердным умственным напряжением?

Сегодня великолепный день - морозный, скользкий и прозрачный. Как только кончился обед, Салли, Джулия, Марти Кин, Элеонора Пратт (мои подруги, вы их не знаете), и я собирались надеть короткие юбки и пешком по пересеченной местности отправиться на Ферму Прозрачная Весна. Отведаем там жареного цыпленка и вафель на ужин, а потом попросим м-ра Прозрачная Весна отвезти нас домой на своих нартах. Мы рассчитываем вернуться в студенческий городок в семь часов, но намерены оттянуть момент до вечера и вернуться к восьми.

Прощайте, любезный Сэр.

Имею честь засвидетельствовать себя

Вашим преданнейшим, покорнейшим, вернейшим и послушнейшим слугою,

Дж. Аббат.

Пятое мая

Дорогой м-р Опекун,

Завтра первая среда месяца - утомительный день для Дома Джона Гриера. Как они успокоятся, когда наступит пять часов и вы погладите их по головкам и уберетесь! Вы (лично) когда-нибудь гладили меня по голове, Папочка? Не думаю. Моя память, кажется, имеет отношение только к толстым Опекунам.

Передайте Дому мою любовь, пожалуйста, мою настоящую любов1. Сквозь дымку четырех лет я испытываю к нему довольно сложное чувство. "Когда я

впервые попала в колледж, я чувствовала себя обиженной, потому что была лишена нормального детства, которое было у других девочек. Но сейчас я не чувствую этого ни в малейшей степени. Я рассматриваю все, как обычное приключение. Это дает мне возможность занимать некоторую преимущественную позицию, стоять & стороне и наблюдать за жизнью.

Полностью встав на ноги, я получаю в обществе перспективу, которую другие люди, воспитанные в изобилии вещей, совершенно не имеют.

Я знаю многих девушек (например, Джулию), которые никогда не знали, что они счастливы. Они так привыкают к этому состоянию, что их чувства ослабевают. Что касается меня, я абсолютно уверена в каждый момент моей жизни, что счастлива. Я собираюсь и дальше быть счастливой, независимой от того, какие возникнут неприятности. Буду рассматривать их (даже зубную боль) как интересные опыты и буду рада узнать, что зубы, так сказать, чувствуют.

"Какое бы небо ни было надо мной, я испытываю сострадание к любой судьбе".

Однако, Папочка, не принимайте эту новую привязанность к Д. Д. Г. слишком буквально. Если бы у меня было пятеро детей, как у Руссо, я не оставила бы их на пороге сиротского приюта для того, чтобы легко обеспечить их воспитание.

Передайте мой сердечный привет миссис Липпетт (что, я думаю, искренно: любовь должна быть хоть немного постоянной) и не забудьте рассказать ей, в какую прекрасную личность я развилась.

С нежностью, Джуди.

ЛОК ВИЛЛОУ 4 апреля

Дорогой Папочка,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Проза / Классическая проза