Папство и крестовые походы

Разгромив Задар, ревнители христовой веры зазимовали в Далмации. В начале 1203 г. в их лагерь прибыли посланные от Филиппа Швабского и царевича Алексея. Им было поручено поддержать перед вождями просьбы молодого Ангела. Дож Дандоло, Бонифаций и другие вожди крестоносцев высказались, разумеется, в пользу проекта германского короля. Поход на Константинополь соответствовал интересам венецианских купцов, судовладельцев и прочих денежных людей: нетрудно было сообразить, что, получив византийского императора в качестве союзника, они смогут усилить свои позиции на Леванте и, может быть, окончательно свести счеты с Византией. Послам из Германии не стоило большого труда уговорить и вождей ополчения согласиться на экспедицию в Босфор: она ведь предпринималась «ради восстановления справедливости», т. е. якобы для того, чтобы заменить на константинопольском престоле узурпатора Алексея III его «законной» родней из дома Ангелов. Предлог был достаточно благовидным, а просьбы царевича Алексея к тому же подкреплены заманчивыми денежными обещаниями. Устоять перед подобным искушением было просто немыслимо. Решено было помочь царевичу.

В феврале 1203 г. были изготовлены соответствующие договорные грамоты, и предводители скрепили их своими подписями. Царевич Алексей обязался за помощь, которую окажут ему и его отцу крестоносцы, выплатить им 200 тыс. марок серебра: эта обнадеживающая цифра весьма устраивала бескорыстных рыцарей креста. Бонифаций Монферратский, активный участник всех предшествующих политических интриг, в которых крестоносцам отводилась роль непосредственных исполнителей, первый поставил свою подпись под соглашением о походе на византийскую столицу. Щедрая плата, обещанная крестоносцам византийским наследником, привлекла на сторону антивизантийского плана и других вождей, светских и духовных: их согласием Бонифаций заручился еще до этого. Стоит отметить что и епископы (Труа, Суассона, Гальберштадта и др.) поставили свои подписи под договором о походе на христианский Константинополь. Равнодушное ко всему, кроме удовлетворения своей алчности, рыцарство последовало за предводителями. Жажда обогащения была единственным стимулом, заставившим крестоносцев изменить свой маршрут.

Папство и поворот крестоносной экспедиции к Константинополю. Византия уже более 100 лет привлекала к себе взоры крестоносцев. Ее грабили и во времена Готфрида Бульонского, и в годы второго и третьего крестовых походов. Не раз Константинополь оказывался под угрозой завоевания благочестивыми разбойниками. Конфликты с Византией, которые сопутствовали первым трем крестовым походам (да и в промежутках между «священными войнами» отношения западных государств и Византии складывались в основном враждебно), имели свои причины: они заключались прежде всего во взаимном столкновении западных и византийских интересов в Средиземноморье. Кроме того, на Западе вызывало раздражение, что Византия, мало помогая крестоносцам, извлекала большой барыш из их предприятий: она проводила свою политику, рассчитанную на ослабление и католического Запада, и мусульманского Востока, боровшихся между собой за Средиземноморье. Все это привело к тому, что в Европе распространялось предвзятое мнение, будто во всех неудачах крестоносных ратей виноваты вероломные византийцы. Они-де соединяются с «неверными» и сообща строят козни крестоносцам и франкским государствам в Сирии и Палестине. В немалой степени укреплению этого предрассудка, или, как говорит один современный автор, «традиции недоверия», содействовала католическая церковь. Римская курия в течение всего XII в. раздувала на Западе религиозное ожесточение против схизматиков-греков, стремясь таким путем подкрепить притязания папства на владычество над Византией. В высших католических кругах была даже разработана специальная теория, по которой война со схизматиками-греками объявлялась столь же необходимой, как и с еретиками. Иннокентий III целиком разделял эту точку зрения: по словам английского хрониста Роджера Уэндоуэрского, христиане, которые отказывались повиноваться власти св. Петра и препятствовали освобождению святой земли, были для папы хуже сарацин.

К началу XIII в., когда с усилением средиземноморской экспансии западных государств вопрос об отношениях Запада и Византии встал с особой остротой, когда Константинопольская империя попала в число завоевательных объектов западных феодальных агрессоров, эта церковно-католическая пропаганда принесла свои плоды. Она идейно подготовила, заранее оправдав его, удар, который рыцарство нанесло Константинополю. Этот удар был нанесен им по сути с одобрения папства.