Para bellum

Вторая проблема заключалась в куда более сложной материи – в языке. Дело в том, что человек думает на том языке, носителем которого является. Понятно, не на литературном, который носит искусственный характер, но… Обычно это не являлось проблемой, только не в этом случае. Дело в том, что китайский язык из-за особенностей своего письма – иероглифов, носил строго символическую природу. Настолько мощную и тотальную, что тексты, написанные на нем, можно было перевести на другие, более привычные нам языки, только в очень условном приближении. Понять же, что на самом деле думает носитель этого языка еще сложнее. Да, какие-то точки соприкосновения есть. Но…

Союз, то есть, по сути, новая веха Российской Империи имела свое ядро в виде вполне обычной европейской культуры. Да, со своими особенностями. Да, с различным влиянием соседей. Но все же.

Фрунзе много раз сталкивался с мнением о том, что Россия – отдельная цивилизация. Да. Это так. Ведь что такое цивилизация? Это общность геополитических условий, языковое родство, близость экономического и политического строя, культуры и менталитета. При этом Михаил Васильевич не забывал, что, являясь отдельной цивилизацией, Россия остается частью европейской культуры, имея не только языковое родство со своими западными соседями, но и фольклорное, и прочее…

Так вот – Китай выступал не просто отдельной цивилизацией, но и совершенно иной культурой, имеющей массу противоречий базового, понятийного уровня с европейской культурой. Из-за чего включение большого количества носителей этой культуры в состав Союза грозило серьезными потрясениями. Сломом внутренней логики развития. Когда одна общепринятая и понятная модель уходит или размывается, уступая место другой. Не говоря уже о том, что китайская культура не подразумевала высокой военной культуры[80], а Союзу без нее не выжить.

По этой же причине он не хотел лезть в Индию или находящиеся под ее влиянием страны. Ибо если с китайской культурой еще можно было найти хоть какие-то точки соприкосновения, то с индийской – нет. А даже те, что будут найдены, окажутся лишь имитацией. Там было все другое. Словно инопланетяне. Одна только система каст чего стоит, которая, несмотря на отмену была живее всех живых и в XXI веке. То есть, отмена была формальной имитацией… как и очень многое…

Тем временем прием, посвященный вступлению Маньчжурии в Союз, продолжался. Чуть в стороне стояли послы Великобритании и Франции, и о чем-то шушукались. Заметив внимание генсека вежливо ему кивнули. Он им ответил тем же с очень странной, загадочной улыбкой от которой у тех сделались сложные лица, да и вообще послы напряглись и как-то подобрались. Михаил Васильевич же хоть и смотрел на них, но погрузился ненадолго в воспоминания. От чего взгляд его слегка затуманился, став стеклянным…

Не так давно на Кубинке было общий смотр систем вооружения. Всех. И тех, что есть, и тех, которые должны были их заменить в ближайшее время. И тех, которые были совсем новыми и шли не для замены, а вообще.

Такой смотр сделали специально, чтобы походить-посмотреть-подумать-пощупать. В составе некоторого «творческого коллектива», дабы постараться не упустить из внимания ничего. Мало ли какую важную вещь забыли?

Вот и изучали.

Все.

От пехотной системы вооружения, до тяжелой бронетехники и авиации. И ходя все проговаривали, все обдумывали… Самый большой интерес для генерального секретаря во всей этой истории вызывали гусеничные машины. Ибо им предстояло вынести на себе основную тяжесть предстоящей войны. Понятно, что без пехоты никуда. Но и без «брони» в современных боевых действиях уже не обойтись и ее качество, нередко имело значение куда большее чем количество. Ведь даже один КВ в оригинальной Гражданской войне в Испании мог наделать шума больше, чем несколько полков «фанерных» Т-26…

Несмотря на развитие противотанковых средств легкий танк ЛТ-10, а точнее легкая гусеничная платформа «Барс» продолжала расширяться и развиваться. Получив новую торсионную подвеску и более мощный двигатель.

Как таковой легкий танк в формате до 10 тонн был по сути теперь лишен смысла. Слишком маленький. Брони не навесить и плавающим не сделать. Поэтому пошли по пути конверсии платформы во вспомогательные машины.

Основной моделью этой платформы стал бронированный тягач, вроде шведских Pansarbandvagn 301 времен Холодной войны. Ничего особенного. Пять человек десанта. Два члена экипажа. И возможность буксировать вплоть до шестидюймовых орудий.