Para bellum

Но если получится, то… это ведь боевые дроны. Да, большие, да дорогие. Однако для поражения одиночных целей высокой важности – самое то. В том числе и кораблей. А кораблей у врагов Союза хватало.

Ну и для решения вопроса точности ракет – отличное решение. Во всяком случае на данном уровне развития науки и техники. Ведь тактические ракеты с жидкостным двигателем уже даже летали, грозя в горизонте полугода – года достигнуть требуемых дальностей при запрошенной массе боевой части и общих габаритах. Но точность… на дистанции в полсотни километров это уже было словно пальцем в небо. И реальные цели с таких ракет можно только накрыть только массированным пуском.

А тут такое решение!

Понятно – потребуется ни год и ни два для получения надежного практического результата. Но сомнений в успехе у генсека не было. Тем более, что уже удалось «изобрести» стержневые радиолампы, позволяющие добиться намного проще и быстрее миниатюризации.

И Зворыкин, который «клюнул» на эту приманку, приехал в Москву. Более того, вдохновленный тем, как сам Фрунзе увлекся идеей, охотно согласился на сотрудничество. И даже пообещал подтянуть из США «толковых парней ему в помощь…»

Когда генсек супруга, поманив его рукой, зашла в ванную комнату. Включила воду. И тихим шепотом спросила:

– Тебе уже доложили?

– Что это за тип?

– Мне его рекомендовали как очень перспективного поэта, который нуждался в поддержке. Дескать, редактора его затирают. Вот я и решила выделить на него пятнадцать минут после парикмахера. Послушать.

– А кем оказался?

– Шпион какой-то. Шантажировал поддельными фото, на которых якобы я с любовником в интимных позах. Угрожал передать тебе, а если не поможет – огласке. Предлагал шпионить за тобой.

– Занятно. – усмехнулся Фрунзе.

За женой у него был тотальный контроль. И не потому, что он боялся измены. Нет. Скорее похищения или убийства. Поэтому за ней всегда ходило несколько бойцов службы охраны и он знал буквально каждый ее шаг. И она об этом прекрасно знала.

– Соглашайся, – ответил генсек после некоторого раздумья. – Поиграем.

– А это не могут быть наши?

– Артузов?

– Да. Он выглядит достаточно беспринципным для этого.

– Вряд ли. Он мне наперед моей службы сообщил, что ты сегодня встречалась с каким-то мутным типом и ему это совсем не нравится.

– Может быть пытается рассорить нас?

– Он в курсе, что ты всегда не одна. И не пошел бы на такую глупость. Уж что-что, а правильно раскручивать он умеет.

– Ну… – неопределенно пожала плечами жена. – Может быть. Этот уверял, что нас подслушивают.

– Ты сама в это веришь?

– Нет, но, – скосилась она на воду. – Мало ли?

– И то верно. Нужно будет инициировать новую проверку.

– И на фото было отражено довольно точно мое нижнее белье. Прачка? Домработница?

– Проверим, – кивнул генсек и, поцеловав жену, вышел из ванной комнаты…

Глава 2

1929, июль, 18. Где-то в северном Афганистане

Посол СССР отхлебнул чая и, добродушно улыбнувшись, поставил пиалу на низенький столик. Здесь, в прекрасном саду собралась довольно внушительная делегация. Кроме Амануллы-хана, бывшего, по сути, таким же гостем, как и посол, здесь присутствовало местное афганское духовенство. Почти все его значимые персоны. Как суннитского толка, так и аятоллы шиитов. Переводчик, как и всякие лишние люди, отсутствовали, благо, что посол владел пушту и арабским на достаточном уровне.

– Нас тревожит, что в наши земли вошло много неверных с оружием в руках. – осторожно произнес один из имамов, близких к противникам Амануллы. – Злые языки говорят, что правоверным нужно объявить джихад, ради спасения своих бессмертных душ.

– Прежде всего Союз, выставивший войско, не является богоборческим государством. – спокойно и максимально миролюбиво ответил посол. – Мы уважительно относимся к любым людям книги[44]. Исключая, конечно, сектантов и разных безумцев, что прикрываются именем Бога ради сотворения своих поганых дел. Во вторую очередь войско, что вошло в Афганистан, состоит полностью из людей книги, верующих, так что называть его воинством неверных[45], значит грешить против истины. Более того, мусульман среди них большинство и если потребуется, мы доведем их до полного штата…

Фрунзе прекрасно знал, на чем сыграли противники Союза и во время первой Афганской кампании 1929–1930 годов, что во время второй 1979–1989 годов. И постарался это компенсировать.

Понятное дело, что от весьма сомнительного статуса богоборческой державы имелись проблемы много с кем. Начиная от собственного народа и заканчивая большей частью населения мира. Так что тут было без вариантов. Прям люто-бешено строить церкви и загонять в них все население, конечно, выглядело глупо. Но и открыто враждовать с ключевыми мировыми конфессиями выглядело еще более безрассудно.