Пара Ноя

– Я не знаю, как жить дальше. Не знаю, что делать. – Она вцепилась в ворот Колиной куртки.

– Тогда просто ложись спать. Только сначала в душ. А лучше в ванну из мирамистина. – Он вырулил с обочины и двинулся дальше, в сторону своего дома, панельки на набережной Новикова-Прибоя с видом на Серебряный бор.

– Я предохранялась, – зачем-то отчиталась она.

– Да знаю я, но все равно противно. – Колю преследовало зрелище из номера, хитросплетения латексных презервативов в ведре.

– Почему ты за мной вернулся? – Яна надеялась услышать чувственные причины и пробраться в него внутривенно.

– Потому что ты правда сильно встряла, и я не могу тебя не спасти. Считай это эгоизмом. – Они были двумя крохотными катетами треугольника Карпмана, жертвой и спасателем, но к ним примыкала длинная гипотенуза, где, словно птицы на телефонных проводах, сидели враги, имен которых Яна не знала.

– То есть не потому, что у тебя ко мне что-то есть? – Она поежилась то ли от его слов, то ли от отходняка.

– Ян, давай закроем эту тему. Вот вообще не до патетики сейчас.

– Выключить трубу? – Яна протянула ему свой телефон, не зная, что с ним делать, безопасно ли оставлять его включенным.

– А смысл? Чем больше ты от них будешь бегать, тем больше они будут изобретать способов добраться до тебя.

Коля завел ее в свою холостяцкую берлогу. Он жил в студии, что казалось идеальным для его образа жизни: вещей мало и все на виду. В большой комнате стояли низкий диван с замшевой обивкой цвета спелой вишни и комод на изогнутых ножках, раскрашенный под британский флаг, на нем прямо сверху лежала стопка свитеров. Куртку он ловким движением забросил на крючок у входной двери, прибитый просто к стене, на второй, который обычно пустовал, он повесил Янин плащ.

Он оставил Яну стоять и рассматривать квартиру, сам пошел помыть руки и высморкать пару сгустков крови. С ним такое случалось: если не выпустить пар, держать в себе, то неслышно хлюпать носом, чтобы проглотить алую кровь из растрескавшихся от напряжения сосудов.

Яна посмотрела на аккуратно заправленную постель за перегородкой – сразу видно, что дисциплина тут как в армии. Заглянула в маленькую гардеробную: в ней не было даже полок, на вешалках висело несколько рубашек, неглаженые футболки и носки валялись в ящиках комода – его она тоже проинспектировала, несмотря на усталость и гул в ушах.

– Иди в душ, – строго приказал Коля, выходя из ванной и вытирая лицо полотенцем.

– Я устала. – Яна опустилась на диван и подперла голову рукой.

– Я не пущу тебя в кровать, пока ты не смоешь с себя этого лысого борова. – Коля ответил грубо, сдерживая желание затолкать ее в душевую кабину и отмыть хлоркой.

Яна побрела в ванную. Вяло разделась, просто сбрасывая вещи на пол. Коля, вошедший следом за ней, желая проконтролировать, что она нормально помоется и не уснет, поднял одежду и бросил в стиральную машину. Яна встала под струи воды, Коля запустил стирку, поставив деликатный режим, не зная, как стирать ее платье.

– А в чем я ходить буду? – Яна, смывая с себя мыльную пену, наблюдала, как ее платье отправили на погибель: его нельзя стирать в машине. Но процесс запущен, и она не решилась возражать. Да и ладно. Это платье – свидетель съема, а таких принято удалять с игрового поля.

– До утра походишь в этом, – Коля бросил ей футболку, которой она не так давно вытиралась после секса, – а завтра привезу тебе вещи.

Он расстелил кровать и уложил Яну спать. Женщины в его кровати бывали, но нечасто, и ему непривычно было видеть на своей серой наволочке волны длинных женских волос. Она лежала, глядя в натяжной потолок с яркими спотами, и слушала стук собственного сердца.

– Выпей. Все пей, до конца. – Коля протянул стакан с жидкостью с резким аптечным запахом.

– Это что? – Яна поморщилась от вони, распознав валокордин. Так от бабушки пахло в ее юношеские бунтарские годы и от мамы после родительских собраний.

– Ты же впервые нюхала? – почему-то не сомневался в этом Коля.

– Ну да.

– Легче уснешь, и наутро лучше будет. – Он поднес стакан к ее рту. – Пей.

Коля убрал в посудомойку грязный стакан и разделся в гостиной у комода до трусов – оголяться на глазах у Яны ему не хотелось. Именно потому, погасив торшер, под руку с темнотой он прокрался в огороженную спаленку и прилег на соседнюю с Яниной подушку, на самом краю, максимально отстраняясь. Яна потянулась к нему в вялой попытке обнять, но Коля увернулся, чуть не упав на пол.

– Мне нужно выспаться, – холодно отреагировал он на ее робкие поползновения.

– Раньше тебе это не мешало. – Яна перевернулась на спину и сверлила взглядом низкий натяжной потолок, что делал пространство похожим на пенал.

– Раньше я не видел тебя голой с другим мужиком.

– Еще скажи, что я тебе изменила. – Яна привстала, облокотившись спиной на изголовье, чтобы он тоже поднялся и они все же поговорили. Можно без патетики, сухо и жестко.

– Формально нет, и головой я это понимаю, но не могу принять. Мне очень мерзко, и все. Я не хочу тебя обнимать. – Коля не шевелился.

– И никогда больше не сможешь?